16 июля. Москва. Речной вокзал. Яхта «Белорус»

Пять часов одна минута утра

Пуаро внимательно огляделся по сторонам. Гостей стало меньше. Кое-кто разошелся по каютам, другие предпочли отправиться ночевать в великолепные московские гостиницы. Только что уехал фон Шлоссер.

Пуаро спустился в салон. Здесь несколько самых стойких гуляк наблюдали за партией в покер. На овальном столе, покрытом изумрудным сукном, блестели фишки. Шла крупная игра. Руководствуясь давней привычкой, Пуаро мгновенно дал прозвища играющим. Против часовой стрелки от крупье сидели Седой, Узбек, Сухарь, Унылый и Бухарик.

– А где же Гастингс? – громко спросил Пуаро.

Игроки переглянулись. Кто-то пожал плечами. Крупный банк в игре приковал общее внимание. Пуаро подошел к накрытому для поклонников покера фуршетному столу. Поковырял вилкой закуски.

Встретившись с Гастингсом в Берлине на открытии, Пуаро растрогался, но быстро взял себя в руки. Бельгиец редко поддавался сиюминутным эмоциям и уж тем более не собирался менять амбициозных планов. Повертев перед Гастингсом только что полученным от самого Абрама Зона приглашением на два лица, он намекнул, что не прочь взять старого друга с собой. Гастингс сразу же согласился.

Сегодня он уехал в половине пятого утра. Пуаро предложил ему смотаться за деньгами, которые остались в сейфе гостиничного номера.

– Хорошая компания. Играют не в ту сторону, особенно Узбек, взгляни…

Казалось, Гастингс ушам своим не верил, глаза его заблестели.

– Да, это верно, Эркюль, но у меня нет денег.

– На вот, – протянул Пуаро ключ от номера и сейфа, – поезжай, есть смысл сыграть.

Пуаро никогда не изменял привычкам. В Москве, как и везде, он не оставлял ключ от номера портье.

Доковыряв салат, бельгиец вышел на палубу. Светало. Вдали клевали носом охранники. Заложив руки за спину, он пошел в сторону кают первого класса.

* * *

Игра закончилась в девятом часу. Первым сломался Унылый. Выиграв приличную сумму, Унылый в какой-то момент начал засыпать за столом. Вскоре соскочил Узбек. Продолжать игру втроем смысла не имело. Гастингс так и не приехал.

Пуаро заночевал на яхте. Заночевал? Можно ли так сказать, если ложишься спать в шестом часу? Как почетный гость, Пуаро получил каюту с ванной. Помывшись, он устроился на просторной кушетке и, довольный собой, отошел ко сну.

Проснувшись рано, явился в салон. Завтракал почти в одиночестве. Обслуживание и еда, надо сказать, были удивительно хороши. Пуаро позволил себе отвлечься от трапезы лишь тогда, когда перешел к нежному оливковому сыру.

Народ потихоньку подтягивался. Кто-то ночевал на яхте и успел проголодаться, кто-то провел остаток ночи в городе и сейчас лишь готовился к сладкому утреннему сну. Близился полдень. Несколько человек обсуждали особенности московской ночной жизни. Пуаро услышал немало интересного о привычках здешней богемы. Шепотом поговаривали и о подруге Абрама Зона, кстати или некстати застрявшей в каком-то клубе, о стоимости каши, которую она обычно употребляет на завтрак, и о шерстяных носках ручной работы Ямомото, которые она надевает, ложась спать.