– Известно, что около двух он разговаривал с капитаном, а затем удалился к себе.

– Вы уверены, что это не самоубийство?

Шварцвальд язвительно усмехнулся.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы самоубийца нанес себе смертельный удар вилкой в горло?

Шварцвальд взглянул на Пуаро – у того, казалось, глаза вылезли на лоб.

– Какое чудовищное зверство!

– Это женщина, – подал голос высокорослый мужчина, приведший Пуаро к Шварцвальду, – верьте моему слову, это женщина.

Шварцвальд и Пуаро переглянулись.

– В таком случае, это могла сделать только очень сильная женщина. Один удар, и всё, – сказал Шварцвальд.

– Понятно. Стало быть, преступление, скорее всего, совершил профессионал, – Пуаро прямо смотрел на Шварцвальда. В кошачьих глазах играли огни. – Вы уже сообщили брату?

– Нет, фон Шлоссер строго-настрого запретил. Боится нервного срыва перед открытием.

Пуаро красноречиво поднял брови.

– Да, да. Люди фон Шлоссера давно здесь.

– Но вы сказали, что полиция только едет?

– Полиция едет, а люди фон Шлоссера приехали…

Пять минут прошли в полном молчании. Затем в комнату вошли холеный хлыщ из охраны фон Шлоссера и доктор, проводивший осмотр трупа.

– Господа, – сказал хлыщ, – русская полиция прибудет с минуты на минуту. Я бы попросил вас быть осторожными в показаниях. Не стоит раздувать скандал накануне знаменательного события германо-российской дружбы. Контакты с прессой исключаются. И вам, господин Пуаро, не стоит сейчас слишком суетиться и шевелить усами. Предоставьте это профессионалам.

– Означает ли это, что мне надлежит покинуть судно?

«Любопытный человечек, – подумал хлыщ. – Кто он, гений сыска или шарлатан? Неужели он попробует разгадать и этот случай? Вряд ли. Дело запутанное. Не яхта, а проходной двор, любой мог сделать это».

Эркюль Пуаро сидел неподвижно. Он ждал ответа на вопрос. Не дождавшись, вскинул брови, испустил вздох, пробормотав под нос: