Смольный институт, Зимний дворец, Топкапы-Сарай — пускай в памяти останется только эта череда сладостных воспоминаний! Долой серую тоску и хождение по мукам! Да здравствует радуга страсти нежной!

— Я так… по тебе… соскучилась… — призналась Даша, прерываясь на стоны и горячие аханья.

— Я тоже! — выдохнул Кирилл.

…Когда осуществилась их любовь, они долго лежали, обнявшись, прильнув друг к другу, согреваясь телами и тихо радуясь в душе.

За ажурными занавесями высился собор Святой Софии. Два крайних минарета уже не походили на карандаши, скорее уж на заводские трубы — генерал Юденич, назначенный комендантом Константинополя, приказал аккуратно разобрать минареты и освятить Великую константинопольскую церковь, как нынешнюю Айя-Софию прозывали во времена Византийской империи.

— Скоро из собора уберут все изречения Мухаммеда, все исламские причиндалы, — проговорил Авинов, гладя короткие волосики на Дашиной голове, — патриарх окропит все углы святой водой, и мы обвенчаемся…

— Правда? — прошептала девушка.

— Истинная.

Полынова всхлипнула.

— Ты чего, маленькая? — ласково попенял возлюбленной Кирилл. — Всё будет хорошо!

— Всё будет хорошо… — эхом откликнулась Даша. — Мы будем жить долго и счастливо и умрём в один день.

— О-о… — протянул Авинов. — Это ещё сколько ждать-то!

И оба рассмеялись, снова веря и надеясь. И любя.