Граф фон Шуленберг который уже день пребывал в отвратительнейшем настроении – с того самого вечера, когда пришла роковая депеша. О да, он сделал всё, что мог, он немедля подал прошение о срочной аудиенции и даже её получил, только не у василевса, а у государственного канцлера. Встреча, однако, вышла пустой и никчёмной. Посол собирался на неё, как на важнейшую в жизни, полагая сие своим личным Зульбургом – не всякому дипломату выпадает останавливать двоих балансирующих на грани войны гигантов.

А всё обернулось унылым ритуальным бормотанием, обменом витиеватыми протокольными фразами, от которых кругом идёт голова. Посол и канцлер говорили по-немецки, и ни один ничуть не уступал другому в умении составить По-настоящему Длинное Предложение, Заканчивающееся Глаголом.

Ясно, что аудиенция окончилась ничем. Фон Шуленберг «дерзал настаивать» на скорейшей встрече с государем, канцлер скрипел о «необходимости тщательной подготовки оной, прежде всего в рассуждении повестки», и дело не сдвигалось с мёртвой точки.

Донесения из Млавенбурга исправно доставлялись каждый день, но не радовали и не удивляли. После первого успеха фон Пламмет, как и следовало ожидать, нарвался на ожесточённое сопротивление и был принуждён отступить за Млаву, русские же опомнились и начали преследование. Тем не менее император Арсений пока что вёл себя на удивление сдержанно – войну Пруссии, а именно этого посол страшился больше всего, он, во всяком случае, объявлять не стал.

Кофе обжигал язык и нёбо. Шуленберг отставил чашечку, взялся за пухлые пакеты, как всегда, начав с самой тщательной инспекции прошивки и печатей. Осмотрел в любимую, подаренную фон Зероффом лупу, поворачивая и так, и эдак: Тауберта нельзя недооценивать, особенно в такое время… Сколь, однако, иронична судьба! Выглядевший финалом Зульбург оказался прелюдией к очень неприятной фуге, а они – молодые, горячие, готовые на всё, лишь бы одолеть вселенское Зло в лице Буонапарте, кем оказались они? Русские и пруссаки, бывшие союзники и, похоже, тоже уже бывшие победители?

Как же они устали тогда, двадцать пять с лишним лет назад, и как же были счастливы, лишь Тауберт, опьянев, плакал об убитом коне, а Герберт фон Пламмет не плакал о брате… Офицеры, не считаясь с чинами, переходили от костра к костру, пили, пели, хлопали друг друга по плечам, снова пили и пели, обняв друг друга и раскачиваясь, будто ремесленники в пивной… Чёрные прусские гусары, белые русские кавалергарды и заглянувший к бывшим товарищам уже генералом Орлов. Этот молчал, только когда провозгласили тост за сохранившую его в «сердце ада» – как выразился, награждая русского героя, кайзер – судьбу, хмуро сказал, что его судьбу звали Сергий и… Прочие имена ротмистр Шуленберг запамятовал, но всего их было пятеро – солдат, принявших на себя предназначенную командиру смерть. Теперь Россия Орлова и Тауберта вот-вот схлестнётся с Пруссией Шуленберга, для войны не хватает сущей малости, возможно, даже этой депеши…