– Пошли! Тока свечку зажгите – темно у нас…

– И смердит! – отметил Андрей Васильевич. – Чо ты в кровище-то?

– Да вот… Кажись, потолок задел!

– Ну-ну…

Сначала Никифор с перепугу запамятовал, куда подевал свечи, потом выяснилось, что огня у него нет – надо высекать… В общем, провозились несколько минут, в течение которых из вонючей темноты слышались глухие стоны и шорохи. А снаружи доносились крики и ругань, даже выстрел грохнул.

– Эт чо? – поинтересовался Митька.

– Да наши с солдатами разодрались, – ухмыльнулся Козыревский. – Ишь разошлися!

В конце концов запалили две свечки и посветили внутрь. Оказалось, что обстановка в комнате изменилась: Беринг исчез, а Шпанберг выполз из своего угла и теперь, опираясь о стол, пытается встать на ноги. Увидев бородатые лица в дверном проеме, капитан-лейтенант громко пукнул и разом вскочил на ноги. Он буквально перепрыгнул через тело Григория, подскочил к двери в спальню, распахнул ее и…

Сверкнуло и грохнуло разом.

Капитан-лейтенант рухнул ничком на пол.

– Однако! – сказал Андрей Васильевич после недолгой паузы и шагнул в комнату.

– Смотри не вляпайся, – предупредил Митька.

– Угу… Чо тут было-та?

– Да вязать меня взялися. Допрос учинить хотели.

– A-а, и веревку для тя приготовили?

– Ну, дык! Пришлось приласкать малость…

– Цыц, вы! – рыкнул Козыревский. – Беринг где?

– Туточки должон быть. Иных выходов, кажись, не имеется. – Шубин подошел к двери и посветил в глубь спальни. – Вот он, сердешный.

Посреди скомканных тряпок на кровати сидел капитан Беринг и невидяще смотрел в пространство. Перед ним на полу валялся разряженный пистолет. Приподняв свечу, Андрей Васильевич склонился над телом Шпанберга:

– Никак упокоил? А сказывают, будто ворон ворону…