Рыбья Кровь с трудом сдерживал раздражение: меньше всего ему сейчас хотелось воевать, но поход надо было довести до конца. Чуть позже свое приглашение он повторил и арсам.

— Кроме Липова есть еще и наш Арс, — дружно отвечали те. — Сам говорил, только стыд отличает людей от животных. Если не пойдем, стыд будет жечь нас до смертного часа. Лучше умереть сражаясь, чем так.

Из шестидесяти дружинников-телохранителей, вышедших с князем полтора года назад из Липова, сейчас в строю находилось двадцать два человека. Еще пятеро не излечились от ран, но и те ни за что не хотели оставаться в Айдаре.

— Через месяц сюда придут липовские подводы и заберут вас, — пообещал им Дарник. — В лесной засадной войне вы нам будете лишь в тягость.

Весь вечер арсы собирали по другим ватагам камнеметы и наконечники для стрел и укладывали на повозки и двуколки. Получилось не войско, а целый торговый караван с пятью-шестью всадниками сопровождения.

Рано поутру этот караван вышел из посада Айдара и направился на северо-восток по Короякской дороге. Пройдя версту, они остановились и стали ждать остальных «глупцов». Первой показалась хоругвь Сеченя из семидесяти конных и пеших воинов с пятью повозками.

— Больше всех артачился, а сам поехал? — попрекнул хорунжего князь.

— Я и не говорил, что останусь, — Сечень не выказал ни малейшего смущения.

Вскоре стали подходить и другие отряды. Пришли булгары, черное войско, липовцы двух-трехлетней службы. Всего набралось около двухсот воинов при сотне лошадей, пятнадцати повозках и семи двуколках, наспех переделанных в колесницы с камнеметами. Еще два десятка камнеметов в разобранном виде хранились на повозках. Ну что ж, с Дарником снова было хоть и маленькое, но вполне боеспособное войско. И все же доброй трети воинов липовцы в своих рядах недосчитались.

Последней подошла ватага заспанного Корнея.

— Ну что тебе в такую рань неймется? — упрекал князя, позевывая, тайный страж. — Не все ли равно, разобьем мы этих простодушных гребенцев с утра или после обеда?

— А почему они простодушные? — спрашивал у Корнея под улыбки воевод Рыбья Кровь.

— Им сказали, что ты где-то сгинул на чужбине, они, простаки, и поверили. В другой раз станут верить, только когда им твою отрезанную голову привезут.

— А если моя отрезанная голова вдруг глаза откроет?

— Тогда весь Гребень точно в портки наложит, — под общий смех заключил Корней.

Ободренное такими шутками липовское войско двинулось в путь. На Малый Булгар не сворачивали, шли прямиком на Корояк. Тесть, князь Роган, непременно должен помочь, считал Дарник. Однако на третий день встречные купцы сообщили о скоропостижной смерти короякского князя.