Неприятно бросался в глаза стан короякцев в версте от липовского посада, окруженный чистенькими светлыми повозками.

Навстречу дарникцам из Дворища высыпали бортичи, худые, грязные, растрепанные, но несомненные победители. Увидев целого и невредимого Бортя, князь сам, забыв приличие, рассмеялся от радости. Сойдясь, они обнялись и по очереди подняли друг друга на воздух, дабы убедиться в реальности происходящего.

— Самые нетерпеливые прискакали? — определил Борть, окидывая взглядом прибывших. — Нужно послать коней за остальными.

— Это все, — тихо сказал ему Дарник.

— Как все?! — Воевода изумленным взглядом окинул две неполных сотни походников.

— А другие на лодиях что, не прибыли? — оцепенел от ужасного предположения князь.

— Нет. Меченый писал, что какие-то лодии с нашими бойниками перехватили хазары и до него добрались только восемь человек. Но в Липов никто не пришел.

Дарник стиснул зубы: хорошо еще, что он пришел домой не просто так, а в облике освободителя, может, хоть это скрасит его неудачный поход?

— А княжна у нас молодцом держалась, настоящая княгиня, — похвалил кто-то из вожаков-сидельцев.

Рыбья Кровь оглянулся. К нему приближалась со свитой телохранителей Всеслава. Узкая княжеская корона уверенно охватывала ее горделивую головку. За всеми боевыми заботами Дарник совсем забыл о жене. Сейчас же перед ним с особой силой вспыхнули все ее прегрешения: убитые жены гридей, покончивший с собой арс, подосланный к Адаш убийца, а теперь еще и смерть десятимесячной дочери, о чем ему рассказали в Корояке.

Полтора года разлуки сделали свое дело — оба смотрели друг на друга как на плохо знакомых людей. Не было ни объятий, ни поцелуев, лишь легкое касание рук и небольшие поклоны.

Потом князь в сопровождении Бортя пошел смотреть следы осады, выслушивая пояснения наместника.

Осада продолжалась три месяца. Полторы тысячи гребенцев обложили Липов сначала с трех сторон, не придавая особого значения Островцу. Однако после того, как Борть дважды с большим отрядом перебирался ночью с левобережья на правую сторону реки и наносил неожиданные удары по стану противника с тыла, Алёкма пять сотен воинов перевел на левый берег Липы и не давал бортичам выйти из Островца. Тогда Борть придумал готовить малые плоты и ночью спускаться вниз по реке, снова делая наскоки из леса на зазевавшихся гребенцев.

— Так я не понял, кто кого больше осаждал: ты Алёкму или он тебя? — одобрительно подтрунивал Дарник.

— Твоя наука — лезть вперед и никого и ничего не бояться, — отвечал польщенный толстяк.

С городскими старейшинами разговор получился не столь приятный.