Княжна была в сильной растерянности.

— Давай вот что. Отсюда ты едешь в Айдар и вместо меня присутствуешь на княжьем суде против Алёкмы. Что мы решили с него брать, ты знаешь. Чем я занят, все князья тоже знают. Можешь почаще там говорить, что видела под Гребнем у мужа войско в тридцать тысяч мечей. В общем, сама придумаешь, как всех князей зажать в кулак. Ты это сможешь. Главное: не уступай ни одного дирхема, не сбивайся с ровного голоса, и твое имя прогремит на весь каганат громче моего.

Рыбья Кровь знал, как сыграть на тщеславии жены: через час Всеслава ни о чем другом, кроме своего блистания во дворце кагана, уже думать не могла. Дополнительно напугав ее, что сейчас к нему прибудет хан Сатыр, который вряд ли откажется от такой словенской красавицы, Дарник в тот же вечер отправил жену в Айдар, успешно избежав с ней постельной близости. Это тебе за Адаш, мстительно думал он.

Сменные ватаги прибыли в двойном количестве — все же нашлись в Липове охотники поучаствовать в новом походе своего князя. С собой они привезли двенадцать повозок, доверху нагруженных воинскими припасами. Помимо оружия и доспехов захватили множество заказанных Дарником наградных фалер, знаков различия для малых и больших воевод, изрядный запас знамен, а также несколько рулонов цветных материй для изготовления из них лент различия. Уже через два-три дня весь передовой полк украсил такими лентами и себя и своих коней, так что издали стало видно, кто к какой тагме или сотне принадлежит. Стояние у Гребня утратило дальнейший смысл, и, так ничего враждебного городу не предприняв, Рыбья Кровь велел сворачивать стан и двигаться дальше.

Еще два дневных перехода, и вся орда начала переправу на другой берег Малого Танаиса. Нашли рыбачье селище с десятком лодок, хороший прибрежный лес для сооружения плотов и взялись за дело. Несколько суток вокруг стояло неумолчное мычание, блеяние и ржание многих тысяч животных. Князю представилась редкая возможность разглядеть на малой площади все кочевое население. Увидел то, что подозревал уже и раньше: не все в хазарском племени было столь благостно, как пытались ему показать улусные тарханы. Помимо крепких степных семей, состоящих из нескольких поколений женатых мужчин, подчиненных мудрому старейшине, имелись семьи второго и третьего ряда, которые влачили жалкое существование, этакие полуизгои, которые едва-едва могли прокормить себя и жили с вечно опущенными глазами. Многочисленны были также рабы и слуги, когда-то захваченные в плен или просто подобранные в бескрайней степи.