— То есть, работники у тебя дороже денег? — воскликнул кто-то из казачьей старшины.

— Золото заработать можно, украсть, отобрать, наконец. А каждого человека и выучить требуется, и к делу приставить так, чтобы оно ему радость приносило. Так что не в деньгах счастье, атаман, а в их количестве, — поспешил я разрядить обстановку шуточкой из своего времени.

Шутка не сработала – присутствующие подзависли. Только Пётр хохотнул и вернул разговор в деловое русло:

— Рельсы твои деревянные где? Знаю, что напилила.

— Сложены на Оке у впадения в неё Угры.

— Нагадала-таки по своим картам, — хмыкнул государь, отыскав нужное место. — Продай их мне вместе с тележками, что в Туле остались. Станем строить волок для грузов мимо Днепровских порогов.

Дальше царь принялся раздавать распоряжения, адресуясь уже к людям значительным и облечённым нешуточной властью – мысль о том, чтобы взять Крым в клещи буквально сквозила из каждого его указания. Мне, вообще-то пофиг, любит он царевну, или не любит, потому что действует сейчас явно очень взвешенно с политической точки зрения, то есть примерно в том ключе, который, как мне кажется, я уловил в телодвижениях нынешнего канцлера Василия Голицына. Туркам-то снова тревожно из-за угрозы Крыму. Да ещё и самому Крыму становится тошненько. В то время, как по здешним малым рекам встают городки, при которых устраиваются землепашцы.

Одно только сомнение меня гложет – крепостное право. Если отбросить второстепенные факторы, то оно закреплено в Соборном Уложении, принятом при хвалёном Алексее Михайловиче тем, что срок сыска и возврата беглых крестьян стал неограниченным. То есть, даже пресловутое "С Дона выдачи нет" нынче официально не работает. Отсюда вопрос: откуда во вновь осваиваемых землях появятся землепашцы?

Так-то по ныне устоявшемуся обычаю их пригонит новый землевладелец – дворянин, которому царь пожалует надел за службу. Или в уплату за службу. Но тут же рядом обитают казаки, которые в большинстве своём беглые, несогласные возвращаться к барину, вооружённые и организованные.

С другой стороны слыхивал я, будто отслужившие солдатчину в крепостные не возвращались. Да и, бывало, те же крестьяне, добровольно вступившие в ополчение, тоже освобождались из крепости.

Как же всё сложно! С одной стороны, против освобождения крепостных будут очень сильно и деятельно возражать практически все военачальники и чиновники – они же с этого и кормятся. С другой, этот вид принуждения заметно тормозит и освоение территорий, и развитие производств. Недаром Демидов пригонял на Урал целые деревни с Черниговщины, заставляя бывших земледельцев становиться рабочими. Крепостными рабочими. Превосходная заявка на сохранение промышленного отставания в течение не менее, чем века. Да и растопка для разжигания бунтов по поводу местных злоупотреблений просто отменная.