– Бойся! Великий Мбонга пожрёт ваша душа!

С акцентом надо что-то делать.

Через секунду я понимаю, что боялись они отнюдь не меня – справа пролетает туша слона и с рёвом буквально втаптывает их в землю. А нечего стрелять по животному, уроды!

– Жен, держись! – Под охраной слона быстро перевязываю парню ногу. Я не лекарь и помочь могу только самым примитивным способом. Да и беспокойство об индианке не даёт сосредоточиться. – До свадьбы заживёт.

Договаривал я, уже забираясь на слона. Симран! Проклятие! Лицо в крови, из посеребрённого нагрудника торчит стрела. В ушах растёт гул, барабанные удары сердца вытесняют все прочие звуки. Горечь потери, ярость, ненависть.

– Смерть арабам! Полундра! – Я иду не сражаться, я иду убивать. На слоне.

Джибутийцы в этот день облажались по полной программе. Сначала они растеряли почти всё численное преимущество в лобовой атаке, а потом чересчур понадеялись на огненные стрелы. Обезумевший слон и вправду более опасен для своих – они ближе, чем враги. Но разъярённый слон, который полностью себя контролирует, опасен именно для врагов. И если в обычном состоянии Хитрый Глаз не рвался в «бивнепашную», то после обстрела он занялся арабами вплотную. К тому времени как он до меня добрался, колосс уже успел перебить чуть ли не треть нападающих крышелазов. А дальше стало ещё кровавее. Слон увлечённо делал лепёшки и фарш из человечины, а я готовил из неё поджарку «на спирту».

При виде уничтожения слоном их товарищей солдаты султана, что вяло отвлекали внимание фаланги, дрогнули. Сэйфэ не преминул воспользоваться моментом и послал фалангу в контратаку. А я в сопровождении вернувшегося от причала спецназа добавил. Хитрый Глаз разметал им же построенную баррикаду, и негроспецназ со слоновьей поддержкой ударил врагу во фланг. Разгром был полный. Бежать противнику было некуда – сзади уже доносились звуки боя с армией негуса. Спереди неумолимо напирала фаланга, ощетинившись пиками и плюясь огнём. Сбоку пёр «великий колдун Мбонга» на ярящемся слоне. А султан вдруг осознал, что очень хочет жить.

– Мы сдаёмся! Мы сдаёмся, пощадите!

Остатки отряда султана мы прижали на небольшой площади. Последние защитники сгрудились вокруг богато украшенных возов. Огрызки гордой стражи. Перепуганные жёны и наложницы. Несколько трусливых царедворцев, что дрожали почище женщин. Сам султан через призму моей ненависти выглядел жалко и отвратительно. Растоптать его слоном или сжечь оставшимися зажигалками? Их мало, но на него хватит. Я не торопился, смакуя про себя слова, которыми обреку врага на смерть. Но вдруг за моей спиной послышался стон. Мир вновь обрёл краски и запахи.