Две давешние бабульки ловко убрали всю посуду, наполненную сейчас плохо обглоданными костями и объедками, третья куском старой кухлянки протёрла медный лист, поставила на край несколько мисочек, наполненных разноцветным песком.

Дождавшись, пока она выйдет и прикроет за собой полог, шаман неторопливо заговорил:

– Очень плохо, что за вами идёт ньянг. Очень плохо. Никому другому бы не поверил, что ньянги ещё ходят по тундре. Но Айна – дочь Афони. Она не может обманывать…. Мы кочуем на восход, там есть свежий ягель. Подождём два Маленьких Солнца и уйдём. Раньше не получится. Дела ещё важные есть, не все закончены. А куда вам идти, я сейчас покажу. Смотри сюда, начальник, – обратился к Нику.

Пододвинул к себе поближе миски с песком, с пола яранги ладонью зачерпнул пригоршню мусора, бросил на край листа бурую косточку.

– Старая кость – наше стойбище. Это, – насыпал рядом с костью тонкую полоску бурого песка, – низкие сопки, с заката на восток идут, это, – он воспользовался песком жёлтого цвета, – Спящий ручей…

«Это он нам географическую карту рисует», – понял Ник и пододвинулся к медному листу поближе.

Жёлтым песком шаман отмечал реки и ручьи, бурым – горные хребты, пятнышко белого пятна на жёлтой полоске означало переправу, такое же пятнышко на бурой змейке – перевал.

На глазах Ника рождался настоящий картографический шедевр.

Ага, вот эта тонкая жёлтая загогулина и есть искомая река Белая, а эта, более толстая кривая линия, очевидно, река Анадырь. Недалеко от места встречи тонкой и толстой жёлтых полос, шаман разместил обгоревшую спичку.

– Где спичка лежит, там белые люди стойбищем стоят. В камне пещеры делают, жёлтое железо ищут. Их главного зовут – как самого Ленина. Но не похож совсем. Я настоящего Ленина видел, в фактории на стене картинка висела.

– Ура! – обрадовался Лёха. – Вот, и Гешка с Ильичом нашлись! Ух, и гульнём вскорости! Все Тени над тундрой вздрогнут…

– Шумный он у тебя очень, – подмигнул Айне шаман. – Дети очень крикливыми народятся. Всегда будить будут по ночам, есть просить…

Зачерпнул в ладонь песка из очередной чашки, неторопливо высыпал его на лист – тонкой зеленоватой полосой, внимательно посмотрел на Ника.

– Это твой путь, так до нужного места быстро дойдёшь. Смотри, запоминай. С собой этот лист тебе не забрать, да и песок весь растрясётся…

Ник сосредоточенно смотрел на «карту», стараясь запомнить каждую мелочь.

Попробовал на глаз определить расстояние до лагеря Вырвиглаза. Получилось что-то около ста километров, плюс-минус десять-двадцать.

Встали на рассвете, перекусили, горючего в бак плеснули, приготовились продолжить маршрут.

Все обитатели стойбища, включая собак, вышли их провожать.

– Вижу – Светлая Тень над вами! – заявил на прощанье шаман. – Пусть всего у вас много будет! Детей, друзей, песцовых шкурок, воспоминаний об убитых врагах…

Теперь ехать пришлось по очень гористой местности. Лощины, распадки, седловины чередой сменяли друг друга. Приходилось пересекать скалистые участки, форсировать неширокие горные ручьи. Иногда, встретив на пути непреодолимое препятствие, возвращались назад, вылезали из машины и разбредались в разные стороны, ища объездные варианты.

Начался противный мелкий дождик. Ник накинул на голову запасную кухлянку, закрепил её на шее ремешком из моржовой шкуры, Сизый с Айной, тесно прижавшись друг к другу, укрывались от дождя куском брезента.

«Да, это я погорячился, за один переход до ребят не домчаться, – печалился Ник, вертя мокрую баранку. – Тут и за три не управиться, да ещё и под дождём придётся ночевать».

С трудом перевалили через очередной перевал и угодили, как кур в ощип, в сплошной туман.

Туман был на удивление плотный, молочно-белого цвета, странный такой. Обычный туман по земле полосами стелется, а этот клубился, обволакивал, пульсировал, проникал под кухлянку, залезал в торбаза. Временами из тумана раздавались странные звуки: шорохи, вздохи, кто-то тихонечко подвывал, один раз даже собачий лай послышался.