— ДНК быстро деградирует со временем, — сказала Мэри, — в особенности если хранится в неидеальных условиях. Если вы будете выжидать, то можете упустить возможность получить ДНК-профиль.

— Мы знаем, как хранить замороженные образцы, — ответил Хоббс подчёркнуто ровным тоном, — и успешно делаем это уже долгое время.

— Мне это известно, но…

— Мэм, — мягко прервал её Хоббс, — я понимаю, как этот случай для вас важен. Каждое дело, которое мы расследуем, очень важно для потерпевшего.

Мэри изо всех сил пыталась не злиться.

— Но если бы позволили взять комплект улик к себе в Йоркский, я бы наверняка смогла выделить из него больше ДНК, чем ваши специалисты.

— Я не могу этого сделать, мэм. Мне очень жаль.

— Почему?

— Ну, во-первых, Йоркский не сертифицирован для производства судмедэкспертизы, и…

— Лаврентийский, — прервала его Мэри. — Пошлите комплект в Лаврентийский университет, я поработаю с ним там. — Лаборатория Лаврентийского университета, где она впервые анализировала ДНК Понтера, работала по контракту с RCMP и полицией Онтарио.

Хоббс вскинул брови.

— Ну, в принципе, — сказала он, — Лаврентийский — это другое дело, однако…

— Я подпишу любые бумаги, — сказала Мэри.

— Может быть, — сказал Хоббс, но его голос звучал неуверенно. — Хотя это совершенно не в наших правилах…

— Прошу вас, — сказала Мэри. Ей не хотелось даже думать о том, что с единственным оставшимся образцом что-то случится. — Пожалуйста.

Хоббс развёл руками.

— Я посмотрю, что можно сделать, но я бы на вашем месте не слишком надеялся. У нас очень строгие правила относительно цепи хранения улик.

— Но вы попытаетесь?

— Да, конечно, попытаюсь.

— Спасибо, — сказала Мэри. — Спасибо.