Опять повисла пауза. Вдруг полковник сильно ударил ладонью по столу, так, что пустой стакан из-под чаю подпрыгнул, звякнув серебряным подстаканником.

– Бред! Малыш, здесь взрослые люди собрались, а ты им головы забиваешь, чтобы уйти от ответственности! Тебя все равно ждет наказание за избиение милиционеров – условный срок с отсрочкой приговора! Как только достигнешь нужного возраста – отправишься в колонию для несовершеннолетних! А по нашему ведомству я хочу знать, где ты приобретал валюту, кто научил тебя каратэ, и кто подсказал тебе распространять клеветнические измышления о советском строе в своей школе! Кстати, не тот же самый человек, что учил каратэ? – и наклонившись к микрофону, щелкнул тумблером и проорал: – Чаю!

– О-о-о-о… – застонал Олег и взялся руками за голову.

– Думай, думай, не тороплю, – ухмыльнулся полковник. – Даю три минуты. Время пошло.

Белолобовым одолела тяжелейшая апатия. Надеемся, Леонид Алексеевич, что у вас в Чернобыле живет двоюродный брат, и вы на майские праздники 86-го поедете к нему погостить… Хотя таким козлам – никогда! ничего! не делается!

Часики тикали, Алиевич вращал глазами, Русланович все писал и писал. Ребята за спиной зашептались – чуткое ухо Олега уловило осторожный разговор.

– Ну! – посмотрев на часы, и напольные, и наручные, выкрикнул главный. – Пришли нужные мысли?

– А то! – поднял на него глаза арестант. – Мысли пришли обычные, спокойные, ленивые – о том, что жид Абрамка поручику Ильину лакированные сапоги испортил; о том, сколько он будет получать денег, когда станет ротным командиром, и что казначей хороший человек, даром что поляк.

Кердыев вскочил и замахнулся. У Вадима Руслановича мигом запотели очки.

– Не здесь! – зарычал Рашин. – Белолобов, у меня есть разрешение на применение к тебе всех способов дознания, вплоть до крайних – уж больно странный ты субъект.

– Крайних – это пытки?

– Понимай, как знаешь!

– Под пытками человек скажет все, что угодно. Как происходило у вас в 37-м. И японские шпионы нашлись вдруг, и английские. Я, так и быть, стану кенийским. По крайней мере, оригинально.

– Я говорил! – Алиевич и не думал садиться. – Я говорил, товарищ полковник!

– Если вы начнете меня пытать, я себя убью, – добавил Белый Лоб.

– Мы пытаем больно, но не до смерти! – прокричал майор.

– Вы не поняли. Я владею техникой остановки сердца.

– Как это? – ошалел хозяин кабинета.

– С помощью медитации вводишь себя в состояние транса и отключаешься – навечно.

– Врешь!