Когда сделали положенный перерыв, съели сухой паек, выпили чай и выкурили, несмотря на высокогорье, сигареты – эмчеэсовцам все нипочем – до полной темноты оставалось чуть более часа. Паша подивился – так легко тридцать пять миллионов рублей за день улетают только на фондовом рынке. Раз и другой вызывала по рации Анна – ну что он ей мог сказать? Работают люди. Демченко за завтрашний световой день обещал дойти до конца. А если взять еще ниже, так сказать, за допсредства? «У меня приказ», – спокойно ответил подполковник, и дальше пошел лаять на подчиненных, по его мнению, оставивших небольшой неисследованный участок за спиной.

Павел все же приложился к коньяку. От разреженности воздуха и кислородного голодания и так трещала голова, а теперь стало еще хуже. Однажды настоящую пустоту нашли – по словам лейтенанта Антонова, там вместилось бы и двадцать человек – но как камерой не водили, только отражался белый цвет, и все.

Наконец, дали отбой, две установки уже укрывали от возможного снега плотным брезентом, кто-то уже шагал в палатку, и только усатый прапорщик-стахановец на третьем буре хотел закончить «последний» квадрат. Павел предложил Демченко, которого, как он узнал, звали Степан Семенович, хлебнуть коньячку, тот не отказался, и из узкого горлышка фляжки хватанул грамм сто. Тут как раз и подбежал прапор с новостью, что у него ушли вниз все двадцать метров, а камеру уже спрятали. Демченко приложился к фляжке еще раз, и, само собой, приказал камеру расчехлить. Ради интереса – а ему уже десять раз объяснили, что наличие пустоты еще ничего не значит – Ширко пошел понаблюдать за специалистами. Чертыхающийся Антонов, до этого успевший уйти в палатку, но вдруг вызванный обратно, споро и привычно опускал вниз трос с камерой, и по мере того, как она уходила все ниже и ниже, его лицо все вытягивалось и вытягивалось.

– Там шахта, что ли? – не выдержал лейтенант.

Наконец, камера остановилась.

– Дно, – решил Антонов. – Восемь метров до поверхности. Прилично. Включаем свет.

Зажужжал моторчик, камера медленно-медленно поехала вверх. Павел смотрел на монитор, и ничего не понимал – под ярким светом фонаря виднелась неровная то ли порода, то ли лед – ничего не ясно. Зато очень хорошо понимал ответственный за наблюдение сержант Эштреков, который вдруг заорал:

– Стоп!

– Что там, Серега? – наклонился Антонов.

– Это не лед, это скала, – указал пальцем сержант на какую-то странную точку. – Там внизу – здоровая яма. Мало того, стенку кто-то ковырял.

– Да ну! – сказал прапорщик-бурильщик и наклонился, чтобы посмотреть. Вдруг выпрямился: – Матерь Божья, и вправду ковырял!