А что я все равно дома постоянно сидеть не буду, она прекрасно и раньше знала. Нечего делать изумленную физиономию. Хорошо быть бобылем и жить в гостиничных номерах. Выпил, поговорил, написал, опять выпил. Надоело — отправился в другое место. Главное — гони оговоренное количество строчек в редакцию. И имущества особого нет. Чемоданчик в руки — и вперед. Даже попытался на тему нечто поэтическое выдать.

Очередная муть получилась под настроение. Не выйдет из меня поэта. Как и из Радогора. Про его попытки самовыразиться я узнал совершенно случайно, от проговорившегося в Мукдене Тульчинского. Меня старый друг не порадовал знакомством со своими творениями. Пришлось шантажировать обещанием натравить на него профессиональных поэтов, чтобы хоть часть услышать. Нуялис конспирировался еще почище, чем по своим прямым обязанностям. И неудивительно. Корявые и страшные. В прозе так не скажешь…

Отдал последний кусок или глоток товарищу, а его убило. И точит тебя сожаление, и надеешься, что с тобой поделятся. Слова вроде и верные, а нет того чеканного на слух воспринимаемого звона, который сразу говорит — вот великий поэт. Наверное, требуется аллегория. А впрямую и звучит как-то неприятно.

Не напечатают такое… Ну да я, хвала Аллаху, не издатель, и претензий ко мне никаких. Впрочем, практически на все сто уверен, он и не попытается куда-то пристроить. Дурак. Какой смысл писать в стол? В глубине души всегда тлеет надежда. Сейчас несвоевременно — так потом пройдет. В ящик отложил до лучших времен — и пусть лежит. В худшем случае после смерти издадут. А он пишет и выбрасывает…

Ну да ладно. Не мое дело. Сейчас не о том думать положено. Добрый дядя Джон, который Ян, приволок аж два официальных письма. Одно для Любки, с самыми наилучшими рекомендациями в больницу и штампиком чуть ли не личной цзяновской канцелярии. При этом он поведал, что и без него прекрасно возьмут на работу с очень неплохим жалованьем. Но раз обещал — сделал. Для прекрасного человека и хорошего друга. В смысле меня. Как гласит очередная китайская мудрость: «Чтобы победить противника, не стремись стать сильнее его, а сделай его слабее себя». В данном случае — заставь почувствовать его обязанным тебе. И ничего ведь прямо не говорится, сплошное гуанси.

Вторая бумага была для меня. Типа пропуска-вездехода по гоминьдановским провинциям. В Сиане лучше не показывать, но на будущее пригодится. Официальные документы всегда лучше отсутствия оных. В моих командировках никогда не поймешь, какая реакция ожидается на появление иностранца. Бывает, страшно любят, а случается и прямо обратное. Иногда лучше быть совершенно независимым и страшно объективным, а бывает выгоднее возле власти тереться. Смотря на кого нарвешься. Все зависит от ситуации.