Оказалось, что я ошибался: часам к шести на подмогу прибыли нежинские драгуны и елизаветградские гусары. То есть теперь кавалерийский резерв имелся, и, как я понял из разговоров Остермана с коллегами-генералами, ожидается еще пара конных полков.

– Ваше сиятельство, – обратился я к командующему корпусом, когда в его общении с подчиненными случилась пауза, – разрешите проведать своих пионеров, если я вам на данный момент не нужен?

– Разумеется, ступайте, полчаса у вас есть наверняка, – кивнул генерал. Молодой генерал. Ему ведь где-то около сорока, а уже командует корпусом, хотя… Это ведь и было время «молодых генералов». Не случайна та песня из рязановского «О бедном гусаре замолвите слово», которую пела героиня фильма на банкете. Сорокалетние генерал-лейтенанты вроде Остермана, Витгенштейна, Раевского или тридцатилетние генерал-майоры, такие как Кутайсов, по тем временам – самое обычное дело.

Так и ничего удивительного: затяжные войны – прекрасный трамплин для армейской карьеры. Да и людьми большинство из высших военных того времени были неординарными, умели подбирать себе помощников не абы как. Знаете, кто был адъютантом Витгенштейна? Пестель. Личность, конечно, неоднозначная, но точно ЛИЧНОСТЬ. А у того же Остермана? Лажечников. Да-да, тот самый русский Дюма, автор «Ледяного дома» и «Последнего новика». По мне, так с «Тремя мушкетерами» или «Графом Монте-Кристо» упомянутые романы «рядом не валялись», но из российских исторических романистов века девятнадцатого вспоминаются только он и Данилевский. Тоже, кстати, не очень-то читабельный. Но уж имеем то, что имеем – остальные вообще в моей памяти ничем следа в данном жанре не оставили. А может, и не было их?

Ну да ладно, не о русской литературе мне сейчас думать…

По дороге прошел мимо… Как его назвать? Полевого лазарета? Перевязочного пункта? Медсанбата?

Ну, в общем, вы поняли… Жутковатое зрелище. Причем травмированы были не только зрение, но и слух: вопли оперируемых в те «пещерные времена» раненых и умирающих – это не самые приятные звуки для человеческого уха. Описывать то, что я видел, не хочется категорически. А вот обоняние мое было обласкано. Причем препротивным запахом. Но все относительно: «аромат» фенола в месте, где работала военно-полевая хирургия, – бальзам на душу.

Значит, не зря! Не зря я отказался от идеи синтезировать весьма стремную по тем временам пикриновую кислоту и данный продукт разгонки дегтя «завещал» полностью отправлять в распоряжение Бородкина.

А мои пионеры занимались в это время под командой поручика Булаха тем, чем и должны были – копали. Нет, не траншеи копали или рвы – могилы. Не бросать же павших в бою на прокорм птицам и зверью? (Извините за неуместную рифму.)