Оттого солдаты были хмурыми и молчаливыми, оттого глаза их светились тревогой, а в позах застыла обречённость.

Уже за несколько километров от Красноярска стала отчётливее слышна канонада, а затянутое дымом пожарищ небо в той стороне было видно уже давно.

На въезде в город колонну остановили на блокпосту.

Савельев видел со своего места, как офицер, задержавший движение, разговаривает о чём-то со старшим колонны. Тем временем местные солдаты подошли за куревом к сидящим на броне бойцам. Те делились сигаретами, получая взамен информацию, насколько тут всё плохо.

Когда колонна тронулась снова, офицер стоял, провожая глазами проезжающую технику.

Неожиданно для себя Андрей Николаевич узнал его. Это был тот самый лейтенант, что однажды нахамил ему у другого блокпоста.

Офицер на Савельева не обратил внимания. Он был сосредоточен и суров. На давно небритом осунувшемся лице лежала печать усталости. Однако лейтенант, несмотря на измотанность, держался молодцом, а короткий автомат на правом плече висел как влитой, составляя единое целое с владельцем. Так носить оружие может только опытный боец.

«Кажется, будто тот неприятный разговор состоялся очень д авно, — подумал Андрей Николаевич. — А на самом деле времени прошло не так уж и много. Но сколько всего успело случиться! И моя тогдашняя злость теперь выглядит такой смешной и нелепой. А ведь парень оказался прав: довели страну. Воровство безбожное… Целью жизни стало получение возможности наиболее близко подобраться к государственному бюджету для его разворовывания. Эта цель стала едва ли не прерогативой для многих активных людей, приобрела характер почти национальной идеи. Воровали от Кремля и до самых до окраин…

Лишённые возможности «пилить» бюджет, ставили перед собой другую цель — «мутить» схемы в поисках быстрых денег. Словно эпидемия охватила миллионы россиян что-то и как-то «мутивших», ничего не производящих, ушедших с головой в коммерцию. Все остальные, не способные или не желающие что-то «замутить», являлись либо счастливыми обладателями неплохой зарплаты либо перебивались от получки до аванса. Последние как-то незаметно угодили в категорию неуспешных лю дей. Нет, открыто их так не называли, зато исподволь вбивали в сознание обывателя необходимость быть успешным. Если ты не такой, значит ты нищеброд…

Однако я думаю об этом так, будто не отвечаю за случившееся. А разве отвечаю? Ведь я не отдаю приказы, я всего лишь исполнитель, обычный исполнитель чужой воли. Злой воли, поработившей мою страну и народ. Этой воле я служил верой и правдой всю свою сознательную жизнь, уверенный, что поступаю правильно. И вот он результат. Но ведь я не отдаю приказов! Я только исполнитель. Исполнитель чужой воли… Боже! Что она сделала с моим городом…»