— Дежурный, подполковник Маликов.

Хурашев узнал голос Маликова, дежурного по республиканскому МВД, Верней, одного из дежурных, эта должность была сменной.

— Салам алейкум, Григорий Магомедович. Это Хурашев.

— О, ва аллейкум ас салам. Как там у тебя обстановка?

— Все в порядке. Ориентировки новые есть?

— Нет, все тихо. Всех на обеспечение дернули. У тебя то что — кто-то идет?

— Не в этом году.

— А у меня внук. Первый…

— Поздравляю.

— В общем, неси службу.

— Есть.

Майор отключил телефон — и замер. Что-то было не так…

Гора?

Он прислушался — и услышал далекий, завывающий звук двигателя — так звучит двигатель перегруженной машины, взбирающейся в гору.

Бисмилляхи-р-рахмани р-рахим. Аллаху ля иляха…[155]

Сведущие люди говорят, что тот, кто будет повторять этот айят — над тем все это время будет заступничество Аллаха и неверные — не сделают ему зла, потому что просто не увидят его.

Владимир Ходов сидел впереди, на переднем сидении двигающегося по дороге перегруженного Газ-66 — он был русским и выглядел как русский. Поэтому он и сидел впереди — а рядом сидел Муса Цечоев. Владелец грузовика и профессиональный террорист. Он уже находился в черных списках, участвовал в массовом нападении на Назрань — но по определенным причинам совершенно не боялся. По тем же, по каким не боялся и Владимир Ходов…

Русисты думают, что все такие же, как они — лживые. Продажные твари. Что ж, их ожидает большой сюрприз…

Цечоев, сидевший за рулем — больно ткнул Ходова в бок, оторвав его от произнесения айята, который должен был сделать его невидимым.