— Да плевать мне на оперетку, — Женька совершенно не хотел разговаривать на неинтересные ему темы. — Ты там планировала Пашку у Инги отбить. Удалось? Было там у вас что? — Пионер поближе придвинулся к собеседнице, уже полыхнув ушами.

— Не понимаю твоих намеков, — строго произнесла девушка. — Выражайся яснее. Раньше ты был весьма вежливым и тактичным юношей. — Девушке нравилось изображать строгую учительницу. С мальчишками только так и надо. Ни к чему им знать насколько велика девичья скрытность. С невинной откровенность можно живо оказаться без поклонников и нажить на свою голову недоброжелателей. Лучше уж никогда и ни с кем не делиться ни переживаниями ни тем более информацией о романтических похождениях.

— Ну, что там между женихом и невестой бывает. — Румянец не могли уже скрыть даже недостатки освещения. — Женька совершенно оробел и никак не мог найти приличную формулировку для своего вопроса.

— То есть ты думаешь, что такой благородный кавалер как твой любимый шеф, без официального признания в любви, без штампа в паспорте мог покуситься на девичью непорочность? Как ты низок, скаутенышь. Невероятно. Невозможно. Возмутительно. Как тебе это в голову твою садовую пришло.

— Вот, вот, об этом то я и говорю. — Разочаровавшийся в девочках подросток уже пылал как лесной пожар, — Я, понимаешь, не капуста огородная, в отличие от некоторых, я ведь все видел. В «шкафе» спрятался еще с утра. Представь себе. Все уже спят, тишина. Резная, антресольная дверь огромного, четырех дверного, под потолок шкафа, отворяется, словно сама собой, и из отворившегося пространства появляется, едва живая, скрюченная от испытанных переживаний, фигура. Почти шесть часов просидел. Ух как потом все тело болело. Еле вылез, но оно того стоило. Я теперь твой почитатель. Ты такая обворожительно красивая и грациозная.

— То есть ты видел, как я неистово сопротивлялась откровенным приставаниям, но вынуждена была уступить грубому напору и сдаться. — Даже крохотные стыдливые слезинки блеснули в уголках прекрасных глаз. — Разрушил безжалостный завоеватель обитель невинности. Пала крепость и выкинула белый флаг. — Артистка сама восхитилась только что придуманной сценой, ничуть не смущаясь, что рассказывает очевидцу. — Защити меня мой доблестный рыцарь. — Решившая, что уже усыпила бдительность маленького негодяя, она безуспешно попыталась схватиться за такое притягательное ухо.

— Как решилась ты, пособница сионизма планировать, ущип юного пионера за нежную часть тела. Значит поперек горла тебе настоящая пролетарская правда, принцесса балета. Не заткнуть тебе, Валька, голос трудового народа. Это Паша выкинул белый флаг, а ты, скорее, красный. Да и не пел он ничего. — Справившийся со смущением, и вовремя отшатнувшийся Женька, показал язык. Ты мне, вообще, за утраченные иллюзии, еще две порции мороженного должна.