К обеду велел позвать Петра Алексеевича, внука своего. Строго спрашивал об учёбе и делах его. Отрока Пётр не очень любил, всё ж Алёшкино блядское семя, но хотел увидеть в нём наследника, того, которому можно Державу передать. Но мал ещё хлопчик, а регентшей-то станет при нём тогда мать его, законная Петрова жена, которая в монастыре ныне обитает. «Ненавижу, гниду, в порошок сотру! Всплыла мысль в мозгу. «И ведь повернут они Россию вспять к Руси, к темноте, к косности…

Внук не очень понравился Петру. Было в нё что-то от Алёшки. Упрямство и лень. Не было прилежания, бойкости ума, какие-то фантазии и мечтательности.

«Как же поступить? – мучительно думал Пётр. – «Ведь не Катьке с Сашкой отдавать Империю? Проворуют ведь всё и пропьют!

После обеда объявился Абрам с чертежами. У Петра мелькнула мысль – «Вот кому надобно было бы бразды передать! Кабы не негра был, да как бы знатного, царского роду был бы по матери, то и разговору бы не было. Честен, умён, образован и отважен. Но сын рабыни, да ещё и негра черномазая… Надо бы его поспрошать об государственном устроении, как он об этом думает, как понимает политес, какое место России он видит в мире цивилизованном?

Абрам показал чертежи. Пётр пристально и азартно их рассматривал. К нему вернулся блеск в глазах, румянец на щеках заиграл. Он сразу понял гениальность замысла укрепления. Действительно выходило, что крепость была неодолима и намертво закрывала подступы к Санкт Петербургу с моря. Но его пытливый ум тут же нашёл недоработку, связанную с тем, что при штурме форта с юга, при высадке десанта, южная часть крепости остаётся отрезанной от её северной части. Он указал на это Абраму. Тот поперхнулся, покраснел, насколько позволял ему цвет его лица.

– Учтём батюшка, вы, Ваше Величество – просто гений.

Пётр самодовольно ухмыльнулся, смахнул чертежи с постели и опять, обессилив от работы, упал на подушки.

– Погоди, Абрам Петрович, хочу с тобою поговорить о политесе, да о Державе нашей. Вот ты пожил за границею долгих 6 годов, воевал в Гишпании, бывал в разных странах, набрался там ума, да премудрости Европейской. Обскажи мне, сердечно только, без этих всяких выкрутасов придворных, а по военному, кратко и прямо. Какою ты видишь Державу нашу промеж Европейских государств? Что нам ещё сделать надобно, что бы с Европою сравняться по богатству устроению жизни да по цивилизованности?

После некоторого молчания, откашлявшись, Абрам медленно начал.

– Я, ты знаешь, батюшка, человек прямой, и всегда говорю, как думаю. Уж не обессудьте меня, Ваше, Величество, ежели что и противу вашего мнения скажу.