Тишина взорвалась многочисленным разноголосьем.

-Тимофевна, чего застыла? Тикай, твою мать!

Эта самая Тимофеевна, женщина лет шестидесяти, вдруг заголосила: -Ой, боженьки, что деятся-то! Ироды окаянные, людям жить спокойно не дають!- и побежала, придерживая рукой юбку. Убежать ей не удалось.

Солдаты выгрузились из машины и стали загораживать выход с площади.

Увидев, что один из переулков перекрыт, народ бросился к другому, но было поздно – там тоже стоял грузовик, и солдаты дружно спрыгивали на землю, направляя оружие в сторону толпы, пытавшейся покинуть площади.

-Всё, не уйти, - кто-то обречённо произнес у меня за спиной.

Я оглянулась и увидела молодую женщину, прислонившуюся к дереву сзади меня. В глазах у неё стояла вселенская тоска.

-Это конец, - со слезами на глазах сказала она.

-Оглянувшись, я заметила, что сзади скамейки виднелся большой сугроб. А что, вариант. Схватив девушку за руку, потянула её, пока нас не заметили, в сторону сугроба.

-Скорее, есть шанс укрыться, - прошептала я.

Укрывшись за сугробом, руками накидали на себя сверху снега. Едва успели это сделать, как услышали совсем рядом с собой голос.

-Не, герр Шульц¸ здеся никого нету. Сугроб толькось и всё!

-Сугроб, так сугроб. Всех собрали?

-Кажись всех!

-Тогда – по машинам.

Услышав разговор, я обрадовалась, что вскоре всё закончится, и можно будет выбираться из снега. Скажу, что лежать на холодной земле удовольствие малоприятное.

Послышался шум моторов, крики солдат и плач людей. Вскоре все звуки начали отдаляться, становясь всё глуше и глуше. Раздалось жалобное кошачье мяуканье, неуверенный собачий лай, и где-то рядом прошелестел голос: -Митька, вылазь, можно ужо, всё разъехались.

Ну что же, и нам пора. Стряхнув с себя снег, мы поднялись на ноги.

-Зина,- представилась девушка.

-Светлана, - ответила я и огляделась в растерянности по сторонам.