– Эт’ точно – не тебе! – рассмеялся он. – Но всё равно спасибо, хорошая моя – непременно отдам приказ по своему гарнизону: удвоить караулы.

– Постой-ка, постой!.. – с этими словами она выскользнула вдруг из-под обнимающей ее руки и, будто обратясь в обнаженную античную статую из черной бронзы («Эх, и почему я не скульптор?..»), склонилась над раскиданной ими перед тем по полу одеждой. Вскоре поиски ее увенчались успехом, и она, проделав некоторые пассы ладонями, осторожно приподняла за ворот его пиджак:

– Зачем ты таскаешь при себе это? Жить надоело?

– Ты о чем?! – недоумение его была вполне искренним.

– Ты носишь в кармане – вот в этом! – артефакт, очень опасный. Ну, могущий в любую минуту стать смертельно опасным – скажем так…

Ему понадобилась добрая пара секунд, чтобы сообразить: эге, да это ведь про тот давний черный камешек – подарок дервиша из Темир-Хан-Шуры:

– Глянь-ка – вот это?

– Да! Оно самое. Откуда оно у тебя?

– С Кавказа, – пожал он плечами; глупость какая-то… – Это же просто шлифованная бусина из базальта, память об одном человеке… И если бы тот человек желал причинить мне зло, он – уверяю тебя! – мог сделать это гораздо более простым и верным способом... – («Да уж, шепни тогда дервиш хоть слово кому следует – и я, по местной традиции, уселся бы на кол перед воротами ханской резиденции…») – И потом, я таскаю при себе эту штуковину сильно не первый уж год – и как-то всё обходилось без особо вредных последствий...

– А я и не говорю, что тот человек желал тебе зла. Действие такого рода артефактов зависит от кучи причин – от расклада иных артефактов вокруг, для примера… Эта, как ты выразился, штуковина смахивает на кусочек Аравийского Черного Камня[58] – может статься, на том Кавказе он тебя и в самом деле оберегал… Послушай, – устало вздохнула она, – я ведь не учу тебя воинским уставам и баллистике, верно? А ты уж, будь добр, не учи меня моему ремеслу! Просто поверь: эта штуковина очень опасна – конкретно для тебя, конкретно здесь и конкретно сейчас. Очень.

– Ладно, уговорила, – пробормотал он, осторожно отложив камешек на подоконник. Суеверен ротмистр был не более (и не менее), чем это вообще свойственно людям его стрёмной профессии – но вот о том, что дервиш, даря ему оберег, действительно помянул тогда Каабу, она, по его разумению, знать не могла никак… – Здесь, как я понимаю, оставлять штуковину тоже рискованно?