Тут, в Верхней Онже, похоже, живут то ли три, то ли пять больших неразделенных семейств. Во всяком случае, местных дедов-старшинок человек пять, но авторитет у всех разный, и кто главнее, пока не ясно. С Нижней Онжи пригнали еще смердов для ускоренного строительства забора вокруг деревни. Они пришли со своим старейшиной, хотя мужик этот не очень и старый. Местные его авторитет признают и, похоже, ставят довольно высоко. Все эти старшинки как-то подозрительно переглядываются и шушукаются, таясь от дружинников. Может быть, у них так принято?

По первым впечатлениям устройство этого общества вполне архаично: демократией и не пахнет, младший во власти старшего, и все во власти деда; женщина здесь не человек, но, кажется, какую-то ценность все-таки представляет. К чужакам относятся с брезгливой опаской: и принимать неохота (ни к чему нам!), и прогнать боязно (не навели б порчу). Вот и пристроили жить к одинокому деду, который пережил почему-то свое семейство. Авторитет у деда Пеха невелик, но он есть и держится, похоже, на том, что старик совершает какие-то обряды или хранит тайны, за что другие не берутся. Все это, конечно, интересно, но сейчас — не главное.

Старый воевода Свен… Впрочем, если его подкормить, помыть и постричь, то может оказаться, что он не старше нас с Колей. Волевой дядя — умеет держать „каменное лицо“ и не выпускать эмоции наружу. Понимать его трудно, но можно. Кажется, Колину байку об эволюционном происхождении военной аристократии он слушал с интересом. И с трудом удержался от уточняющих вопросов — прикусил, так сказать, язык. А вот собственную — единственно верную — сказку о сотворении мира Свен рассказывал как-то вяло. Сделал-то он все правильно: и голосом сыграл, и глазом сверкнул, и брови нахмурил, только… Только сам он, похоже, о чем-то другом думал.

Потом Свен устроил разборку с Лютей. Стал ему пенять и жизни учить. По правилам „хорошего тона“ этого делать при посторонних не стоило, но, может быть, здесь другие правила? Или… Или они считают себя на недосягаемой высоте, или (увы!) полагают присутствующих уже почти мертвыми?

Зачем же воевода остался в землянке? Что он хочет услышать? Кажется, без Люти Свен слегка расслабился, стал более доступен. Попробовать поколдовать? А под какой текст? Только бы Коля не влез!»

— Ну! Чо ж молчите, бродяжки? Али сказок жалко?

«Все, надо говорить. Если начнет злиться, его будет не пробить», — принял решение Вар-ка и начал:

— Давно мы бредем по земле, и видали мы всяко. Велик мир под рукою Божьей, и много в нем дивного всякого. Страны есть, где зимы не бывает, а есть края, где длится она от века. Видел я землю, где сколько ден ни иди — ни дерева, ни куста не видать, лишь песок да каменья. А бывал и в краях, где леса такие, что и шагу не ступить, а дерева там растут — впятером не охватные…