— Семён, ты устраиваешь бурю в стакане воды, — с укоризной, перейдя с "партийного" титулования на доверительный тон, ответил Киров. — Мы всего лишь хотим не допустить к власти в Испании фашистов, что может осложнить положение Франции, с которой надеемся заключить оборонительный военный союз. Дожать Париж осталось совсем немного. Вот на параде 7-го ноября покажем наши новейшие танки, пушки, самолёты, продемонстрируем ещё раз военную мощь, ценность в качестве союзника. В дополнение к тому, что французская делегация видела на учениях. Лишь бы только погода не подвела, чтоб авиацию во всей красе представить. Заключим тогда соглашение и создадим в Европе систему безопасности, которая закроет путь к невыгодной нам войне. Разве это не в интересах трудящихся СССР? Затратив совсем чуть-чуть, избежим многих бед. И не надо нас в нелегальщине обвинять, события заставляют реагировать на них, не соблюдая формальности. Пока с испанцами договариваться будем, помощь им уже опоздает.

— Благими намерениями… — усмехнулся я. — Надеяться на Францию — себя не уважать. Французы уже показали, чего стоят, когда в 14-м году открыли Вогезские проходы. Странно как-то получается, мы заботимся о благе Франции, а что же сами лягушатники? Они, кажется, отдали без слова упрёка немцам Рейнскую демилитаризованную зону? И, кстати, что сами французы делают для того, чтоб у них под боком не образовалось ещё одно, союзное Гитлеру и Муссолини, фашистское государство? Кажется, ничего? И даже больше, они уже арестовали, считай, присвоили, половину испанского золотого запаса, сданную им на сохранение. Какова ценность такого союзника? Зачем помогать тому, да ещё авансом, без всяких взаимных обязательств, кто сам себе не хочет помочь? Надеетесь на парад? Давайте я обеспечу вам 7-го ноября в Москве ясную погоду, условия для демонстрации нашей военной мощи будут идеальными. И при всём при этом, военный союз с Францией, с конкретными обязательствами сторон, заключить всё равно не выйдет! А если французы на это и пойдут, то выполнять условия договора в решающий момент не будут. Неужели вы не видите, что после убийства Барту Париж следует целиком в фарватере Англии и вся его политика сводится к тому, чтоб не поссориться с Лондоном? Который, напомню вам, заключил с Гитлером военно-морское соглашение. Нашли общий язык, нам на погибель, значит.

— Любимов себя Господом Богом возомнил, погоду он обеспечит, — маршал Ворошилов пренебрежительно даже не назвал меня "товарищем", дав волю злости. — И политику европейскую постиг, куда нам грешным…