И вышел в гостиную, где меня ждали папа и мама Вари.

– Ну, вот! – развела руками Людмила Олеговна. – Какой вам еще нужен ответ, Толя?

Сзади как бы прошелестел ветерок – это Рукавишникова проскользнула на кухню – умываться и одеваться.

– Как, какой? – притворно серьезно ответил ей я. – Конкретный!

– Да будет вам! – махнул рукой Петр Петрович. – Может, и хорошо, что все так именно вышло – ну какой предварительный разговор, Люся? Давай-ка готовь завтрак. Толя, вы как насчет по рюмочке, для аппетита?

– Только что по рюмочке, – ответил я. – Знаете, я два месяца как бы в командировке был, жили в палатках, ну, и конечно, по вечерам слегка употребляли… Надоело, но по рюмочке – с удовольствием!

Людмила Олеговна тем временем вышла на кухню, там загремела посуда и раздались голоса – о чем-то разговаривали мама и дочка.

Вскоре Рукавишникова во всем блеске вышла из кухни и остановилась в дверях, потупив глаза. И тогда я сказал:

– Варвара, я тебя не сватать пока что приехал, так что нечего тут…

Она вскинулась, а я подошел, взял ее за руку и сказал:

– Пойдем к тебе и поговорим…

Когда мы зашли в ее комнату, я повернулся к ней, а она вдруг сказала:

– А можно я ничего не буду говорить? – шагнула ко мне, обняла за шею и крепко прижалась ко мне всем телом.

– Как же я скучала за тобой… – прошептала она. – И как я люблю тебя… Толь, не обижайся, на меня, ладно? Ну, я бываю и правда, как дурочка. Ты только помни: я – люблю – тебя! И это навсегда! Толя, я это поняла…

Я смотрел в ее голубые глаза, дунул и сбил в сторону челку, открывая чистый высокий лоб и не удержался – поцеловал его.

А потом поцеловал ее и в губы.

Мы сидели за столом вчетвером и завтракали. Предварительно мы выпили за знакомство по рюмке коньяка, и теперь закусывали и ели.

– Варя! – спросила немного погодя Людмила Олеговна. – Ну, вы поговорили с Толей?