Он подошел, подсел ко мне, а я говорю – дай мне твою руку! Беру его ладошку, кладу себе на грудь, и говорю – Монасюк! Пожми грудочку, поздоровайся!

Варвара из красной становится бледной, как мел, и Юлька хохочет:

– Ну, Варь, ну, успокойся! Шучу я, конечно, шучу! Не было ничего этого…

И, увидев, что Варя, чтобы успокоиться, вновь принялась энергично водить утюгом по белью, вновь обращает внимание на свою грудь и говорит тихонечко (но так, чтобы Варька обязательно услышала):

– Да если бы и так, ведь он бы, гад, наверняка просто пожал бы грудочку и сказал: «Привет!» – и все! Нет, ну ты посмотри, какая красота…

Тут «грудочки» полностью обнажаются и предъявляются Варваре для оценки «степени красоты».

– Может быть, они даже красивее твоих…

Возмущенная Варвара немедленно задирает кофточку и, в свою очередь, начинает изучать свою грудь. Они смотрят друг на друга, и вдруг, заверещав, эти две дурочки бросаются в ванную к зеркалу, теснятся возле него, выясняя недостатки и достоинства груди каждой…

А потом хохочут и обнимаются. А после этого идут снова в комнату, и вот уже Юлька вновь на диване, ноги вытянуты, и она вдруг говорит:

– Ты своего Монасюка никогда не ревнуй, не мучь его. Ты ведь ему богом послана, он только тебя любит…

– Я – богом? Ну, а тогда друзья кем?

– Друзей, подруга, сводит и разводит жизнь. а любимых – бог. Слушай, пойдем, выпьем, а? Что-то тошно на душе…

Варвара выключает утюг, они идут на кухню, пьют вино и скоро уже разговор продолжается, но – с поправкой на хмель:

– Гад твой Монасюк! Хоть бы раз на меня посмотрел…

На что Варвара отвечает:

– Ну Юль, он же не виноват, он же не может…

И они плачут – вместе, взахлеб… Обнимая друг друга…

Вот это и послужило причиной нашего диалога о моей возможной женитьбе на Юле Чудновской…