Конечно, наши ребята в первую очередь дегустировали винные запасы магазинов – директора «наших» знали, продавали винцо и запускали в подсобку, выставляя немудреную закуску. И вот так путешествуя из магазина в магазин, многие наши сотрудники к вечеру уже набирались довольно сильно.

А в райотдел все они приходили в обязательном порядке – нужно было доложить о состоянии дел на вверенном участке и сообщить данные о количестве принявших участие в субботнике и о убранных улицах.

Так вот, я зашел в кабинет Веселова как раз в момент, когда он проверял степень опьянения нескольких инспекторов угрозыска. И делал это весь оригинально.

В момент, когда я зашел в кабинет, я услышал, как он спрашивал у инспектора Хоменко:

– Хома, скажи «Тпрру-у-у!»

Хоменко издал звук, похожий на «Пф-фу-у-у!», Веселов сказал:

– С тобой все ясно! Селезенкин, скажи «Тпрр-у-у!», – и услышав «Фу-у-у!», заметил: – Еще хуже!

Я тихонько вышел, а проверка продолжалась.

Второй случай был такой.

В райотделе ждали проверку – комиссия крайуправления должны была прибыть, и все инспектора поспешно «чистили» столы – рвали незарегистрированные заявления граждан.

Ну, все рвали, как обычно – достанут из стола заявление, прочитают и разорвут на мелкие кусочки. И бросят обрывки в урну.

Веселов делал не так.

Я зашел в кабинет – не помню, зачем, и застал его за таким времяпрепровождением. Он не просто рвал заявления, а после этого тщательно оплевывал обрывки бумаги со всех сторон. И бросив обрывки в урну, плевал еще и на них сверху. В урне!

– Ты чего делаешь? – спросил я его. – Чего это ты расплевался?

На что он мне ответил:

– Эти мудаки из управления могут и в урне пошарить. Вот пускай теперь сунутся в урну!

Я расхохотался, а он продолжал с серьезным видом «заплевывать» свои бумажки.

Частенько после работы мы, чтобы отдохнуть за бутылочкой в неформальной обстановке, шла к кому-нибудь на квартиру.