Но Юлька тут же на цыпочках подскакивает к ней и начинает щекотать, а Машка, чтобы не завизжать, зажимает рот ладошками, и тогда вмешиваюсь я: Юлька объята дружеской рукой за плечи и направлена движением оной на кухню, Машка подхвачена на руки и расцелована, и вот мы все сидим за кухонном столом, еле помещаясь за ним, и чинно ужинаем…

А вот когда я во время ужина говорю о черной икре, о своем обещании ребятам, Юлька морщится и роняет брезгливо:

– Монасюк, эта черная икра такая гадость! Но ты прав, ребята защищают граждан, их имущество, имущество государства, а сами ни разу не ели какой-то там икры!

– Чудновская, ты по делу говори, пожалуйста! Где икру взять?

– Господи! – Юлька встает. – В Москве сейчас… как раз три часа дня, так что позвоним папе на работу…

Идет, звонит по междугороднему в Москву, и возвращается через полчаса с довольным видом:

– Мама собирается через месяц ко мне – навестить, вот и привезет тебе три баночки…

Только у Юльки все получается вот так легко и с п о р о – ведь иногда в Москву не дозвонишься по полдня. Но только не Юлька.

– Сколько я тебе…

– Да брось ты! – Юлька машет рукой. – Мне твои ребята тоже нравятся. Будешь угощать – скажешь, что это – от нашего стола – их столу!

Через два месяца я устроил после работы у себя дома «выпивку с икрой» для ребят.

А девочки накануне напекли блинов. К черной икре…

А когда в 1982 году меня исключали из членов КПСС (из компартии), все инспектора – члены КПСС (таких было трое) голосовали против исключения. А все отделение уголовного розыска не уходило домой, ребята сидели по кабинетам и ждали результата.

Дело было так.

В 1982 году я написал и послал в журнал «Коммунист» статью на шестидесяти листах, в которой доказывал, что в стране начались опаснейшие процессы перерождения граждан и изменения основополагающих структур в экономике, внутренней политике и что необходимо провести общепартийную дискуссию по всем этим вопросам и наметить новую стратегию действий партии и правительства.

Вот за требование проведения общепартийной дискуссии меня и исключили из партии, членом которой я был с 1972 года – кандидатом в члены партии меня приняли еще в Университете – Варшавнин уговорил меня вступить «в ряды».

Вот в этот момент и проявились все лучшие качества друзей – они поддержали меня.

Именно поэтому история с исключением меня из рядов КПСС и была вторым негативным моментом из прошлой жизни, который я хотел сохранить (и сохранил).