В продолжение несчастий дома Османа, пришел в движение Украинский корпус Вейсбаха. Отогнав, посредством драгун и казаков, прорвавшегося русским в тыл калгу Фетих-Гирея, и отбив захваченную крымцами Носаковскую фортецию, старый генерал вернулся к исполнению заранее обдуманного и обеспеченного всем необходимым военного плана. Он осадил Очаков. Несмотря на многие улучшения, сделанные французскими инженерами, старая крепость не сдержала мощных усилий и в надлежащий срок пала. Генерал-поручик Леонтьев, коему Вейсбах поручил защиту коммуникаций по Днепру, не только исполнил свою задачу, но и взял Перекоп. Возвращенный их астраханской опалы Змаевич воспользовался отвлечением неприятельских сил на другие пункты и занял Керчь: благо, что ни Керченская, ни Еникальская крепость так и не подверглись исправлению со времен нашего с ним, десятилетней давности, похода. Ждали только Миниха с главными силами, чтоб с двух сторон обрушиться на Крым. Однако Польша, это как смоляное чучелко из сказки про медведя: взявшись за нее, легко не отклеишься. Тем более, цесарцы, теснимые французами на Рейне, потребовали сикурса (на что имели право согласно союзному трактату). Ласси во главе вспомогательного корпуса из лучших русских полков совершил блестящий по исполнению марш и занял позицию у Гейдельберга.

Министр Флери оказался в сложном положении. С одной стороны, он обещал Блистательной Порте не мириться с Веной, пока Россия будет в войне с турками, тем самым избавляя магометан от опасности совместного удара двух империй; именно это обязательство и подвигло султана к вмешательству в польские дела. С другой стороны, страшно было: а ну как не один корпус, а вся русская армия встанет на Рейне рядом с цесарцами?! Тогда навряд ли удастся защитить не только вновь завоеванное, но и старые французские провинции. В итоге приняли половинчатое решение, заключив прелиминарный трактат о прекращении военных действий к северу от Альп. На прочих же театрах мир остался благим пожеланием.

Профранцузские силы в окружении султана Махмуда были посрамлены. Возмущение новым предательством неверных привело к многочисленным опалам и казням тех, кого считали виновными в проведении дружественной Парижу политики. Великий визирь Гюрджю Измаил-паша, обрезанный грузин, был заменен султанским зятем Сеид-Мехмедом — преданным своему тестю и господину, но совершенно ничтожным как правитель. Ужас объял уютный дворец Топкапы: на востоке наступают персы, впервые с Кира Великого поймавшие такой кураж; на севере, того и гляди, покажутся русские полки; а еще дальше вот-вот повернется лицом к старому врагу грозная по прежним войнам Священная Римская империя. Правда, Евгений Савойский стар и тяжко болен — а вдруг, попущением Аллаха, возьмет и выздоровеет?! Кулы-хан каждый день хвастался, что скоро встретится с союзниками на Босфоре.