– А город, доминус? – подсказал Орест, хорошо выучивший роль.

– Заложим в следующем году!

Публиканы, аргентарии и прочие акулы бизнеса переглянулись.

– Я бы, пожалуй, вложил в ваши рудники миллионов… пять, – протянул Лентул Сура.

– На сколько? – спокойно спросил Лобанов. – На месяц, на два?

– М-м-м… А на полмесяца если?

– Ровно через пятнадцать дней получишь свои деньги обратно плюс три миллиона сверху.

– Тогда я вложу десять! – зажегся в глазах Лентула Суры бледный огонь алчности.

– Получишь пятнадцать.

Миллионщики зашевелились.

– Я вкладываю десять! – быстро сказал Скрофа.

Еще один из «черного списка», иссохший от скупости Эльвий Лонгин Кассий, пробился вперед.

– Выпишите вексель на пятнадцать! – нервно выпалил он.

Лобанов хладнокровно распорядился:

– Орест, обслужи!

– Да, доминус! – сложился пополам фрументарий.

Расталкивая публиканов, к Лобанову пробился Эдик в тоге, увешанный золотыми побрякушками, как ходячая витрина ювелира.

– Благодетель! – возопил Чанба, ломая руки. – Прошу! Хоть один векселек! Я собрал почти девяносто тысяч!

– Послушай, Ардус, – нахмурился Лобанов, – я же предупреждал уже – меньше ста тысяч не принимаю! Почему я должен тебе потакать? Чтобы потом босяки набежали?

– Один векселечек! – простонал Эдик, исполнявший роль Лени Голубкова.