— Да врет он все, — не выдержал взводный: — Они сговорились специально…

— Закрой поддувало, взводный. За версту фальшью прет. Где командир эскадрона?

Я поискал взглядом комэска.

— Скажи мне, родной, а где ты был все это время? Яйца на печи чесал? Тебя, зачем сюда поставили, вшей давить? Или ты не знал? А чем ты тогда вообще занят был?

Лицо капитана стало белее мела. Несколько секунд в нем явственно боролись противоречивые чувства, а потом он все-таки заговорил:

— Я знал! И не помешал. А что еще мне было делать? Я эту сволочь еще по прежнему месту службы помню. Сколько он доносов написал, посчитать невозможно. Чуть тронешь его, работать заставишь, так он сразу пишет, что враги пробрались в наши ряды. И ведь верят ему! Не нам, а ему!

У себя за спиной я услышал, как прошептал особист: «Я б ему эти писульки в дуплище-то и затолкал, да еще и попрыгал бы сверху».

— А ты что скромничаешь, мил человек? Выйди и всем скажи! Чтоб все услышали! А то не верят тебе! Вам не верят! Потому, что вы верите тварям вроде этого лейтенанта! Ты понимаешь это? Вы не можете исполнять свои прямые обязанности, потому что тебе, представителю закона, не верят. Не верят, что вы можете решить по совести, а не в угоду времени. Ты понимаешь меня?

— Вполне.

— Очень хорошо, что понимаешь. А где у нас политрук? И комиссар где? Что-то не видно их.

— Мы здесь товарищ командующий.

— Попали вы ребята. Конкретно попали. Как не крути, а это ваша ошибка. Вы не смогли предотвратить конфликт между командиром и подчиненными. Вы не исполнили ваши прямые обязанности!

— Да что мы сделать-то можем, — попытался идиотски оправдаться комиссар: — Они ведь с нами даже не разговаривают. Политинформацию прослушают, покивают в ответ, со всем согласятся, и исчезают. Я только из палатки выйду, а уже невидно никого.

— А ты звезды комиссарские зачем нацепил? Чтобы не знать, что делать? Ты что думал, они тебе исповедаться будут? Чтобы залезть к ним в душу, придется попотеть! Надо чтоб тебя не за твердость лба… тьфу, мля… не за твердость убеждений уважали, а за дела реальные! Если ты до сих пор этого не понял, то нечего тебе тут вообще делать. Вы, кстати, мыло купили?

— Какое мыло?

— Ну как, надо бы подмыться, а то неудобно перед начальством-то. Лев Захарович этого не любит!

Политработники поняли, что на этот раз влетели по полной программе. Снятыми шпалами и кубиками может и не обойтись. Я не собирался спасать их от гнева Мехлиса, большую часть вины, за случившееся, возлагая именно на них. Своей глупейшей речью комиссар лишь усугубил ситуацию, четко показав, чьей ошибкой на самом деле стал сегодняшний инцидент.