— А что не так? Не наживаются на нас?

— Ты сам на ком хочешь наживешься, дай волю. Думаешь, не знаю? Спишь и видишь, как директора подсидеть. Начальника смены мало.

Молодой хохотнул и, наткнувшись на взгляд мужика, мгновенно заткнулся. Хоть и родственник, но при случае может и на место поставить. Он по жизни тот еще перец, спуску не дает.

— Ху… это все, — невозмутимо сообщил пожилой отхлебнув пиво. Такие, сякие. Кровь сосут, на нас наживаются. Хорошо завидовать и заочно плевать. Им от этого не холодно ни жарко. Не каждый сможет, другому и пробовать не стоит. Здесь не просто риск, голова нужна. Характер, — снова отхлебнув, сказал задумчиво. — Фарт. Без него никуда, а не всякому дано. По отдельности бывает, а вместе — шиш. Редкий случай. Люди — они разные. Одного хлебом не корми, дай в начальство любыми путями пролезть. И не деньги важны — власть. Другой только про бумажки с нолями и думает, через родную мать переступит и продаст за три копейки. А многим достаточно одной зарплаты. Не надо инициативу проявлять и нахрен не сдались чужие проблемы. Свое задание выполнил, восемь часов честно отработал, потихоньку левую копейку зашиб на пивную и гуляй спокойно. А жопу пусть другие рвут. Тебе прямо в руки миллион свалится, а ты думаешь, что лучше без него. А то придут и из глотки выдернут, с кровью и зубами. Да… Не каждому дано даже не в олигархи, а в богатые. Желания мало.

— И ты можешь рассказать в подробностях, как становятся миллионерами, — насмешливо сказал мужик.

— Могу. Как не становятся. Как я не стал.

Он сделал длинную паузу, неторопливо допив пиво и благосклонно кивнув молодому, подвинувшему к нему рыбку на закуску. Со смаком закусил и пододвинул к себе вторую кружку пива.

— В 88 году иду я себе по улице и навстречу мне Еременко, — сказал наконец. — Привет, говорит Пахомыч, давно не виделись, как поживаешь?

— Это что, правда, что он на СТО начинал? — недоверчиво спросил молодой.

— А какой смысл врать, если в городе его многие помнят? У меня в учениках старался. Нормальный парень, без заскоков. И в рыло вломить и погулять не прочь был. Себе на уме — это да. Ничего спроста не сделает. Да неважно, было и прошло. Я и мать его знал, мои дети в той же школе учились. Строгая мадам была. Да… Ну чего, побалакали слегка, знакомых вспомнили. Это теперь он весь футы-нуты шишка с горы, депутат, олигарх и все такое прочее. Тогда еще не заматерел всерьез, по улицам пешком передвигался и все что я знал, так в Москву переехал. Ипить — восемьдесят восьмой год! Все с горящими глазами и, — он хмыкнул, — газетные статьи обсуждают. Для иных ниче и не изменилось. Все плачут про чужие дела. Да… Вот в разговоре он мне и предложил. Дело одно предложил… По старой памяти и хорошему знакомству. И все бы ничего, но для начала тысяч двадцать с лишним рубликов вынь да положь. Ну было у меня. А что не хватало, и занять мог. Да ведь жаба заела. А пойдет все не так — это ж голым задом останусь, да в долгах. Все эти кооперативы дело было абсолютно новое и непонятно чем пахнет. А тут вынь, да вперед. Испугался. Даже с женой советоваться не стал, сразу отказался. Потом все в золу превратилось и отложенное на черный день в пыль. Да кто ж тогда знать мог?!