Из тумана, со стороны прохода на причальную стенку между двумя огромными портовыми пакгаузами, медленно приближаясь, доносилось нестройное:

Auf Deck, Kameraden, all auf Deck!

Heraus zur letzten Parade!

Der stolze «Warjag» ergibt sich nicht,

Wir brauchen keine Gnade!

— Ребята! Шульце? Вилли? Это вы так орете? Где вас черти морские носят, говнюки несчастные?

— Да, да! Это… есть мы! Колоссально, Гюнтер! Нас ждали! Слышишь? Это Дитрих. Макс! Очнись, урод. Пьяная скотина-а… Дитрих пришел тебя встречать. Он тебя повезет к мамочке… с папочкой! Они подотрут твой мокренький, расквашенный носик, свинья вонючая…

An den Masten die bunten Wimpel empor,

Die klirrenden Anker gelichtet,

In sturmischer Eil` zum Gefechte klar

Die blanken Geschutze gerichtet!

— Эй, Шульце! Ну, где вы?

— Да, Дитрих!.. А мы тебя видим… ха-ха-ха!..

Навстречу вахтенному матросу из тумана медленно выдвигалось нечто темное и бесформенное, что при ближайшем рассмотрении оказалось двумя моряками, тащившими болтавшегося между ними как мешок с тряпьем, третьего. Еще один морячек, слегка пошатываясь и изредка спотыкаясь, брел чуть поодаль…

— Господа, как все прошло? Почему задержались так, Василий Александрович? — полушепотом осведомился «Дитрих», быстро подойдя к живописной группе.

— Нормально, Юра. Все нормально. Вчера эсдеки на съезде заседали аж до 23–00. Так что пока товарища Литвинова окучили, пока переодели, угостили, пока то да сё. Старик себя правильно вел? — так же полушепотом ответил тот из моряков, кто шел налегке.

— Вполне. Все готово. Как туман сойдет хоть немного, сразу уходим. Хвоста не было?

— Был. Поэтому фокус с переодеванием пришлось проделать дважды.

— А филеры?

— Дня два-три они их точно не найдут. Потом, — возможно. Но этот их Лондон и сам так воняет!.. Да чтоб я сюда еще хоть раз…