Из следующей главы вы поймете, что Чичиков в очередной раз мне соврал. Никакого письма не было. Т. е., конечно, оно было — и даже вроде бы рукой Суворова написано, только генералиссимус наш его не писал. Да и с Чичиковым не был знаком. Видел, правда, один раз его мельком у государя.

— Идиот! — услышал я над своей головой грозный голос Павла Петровича. Я эту приписку к этой главе делал после того, как следующую главу мы с ним написали. Ну и застал он меня за написанием этой приписки — и стал, как говорится, увещать.

— Вот и доверяй идиоту государственные тайны! — гремел громом надо мной его голос.

— А что, — удивился я, — разве я не прав? Не писал это письмо Александр Васильевич!

— Писал — не писал, — горько усмехнулся он, — какая разница. Он специально меня, как сейчас говорят, подставил, отказавшись от этого письма. Вернее — сделав вид, что мы с ним не знакомы. Мы с ним об этом заранее договорились. Да-с, договорились! В 1800 году еще. Что, съели? — выкрикнул негодующе. — И это даже хорошо, что об этом письме вы читателя нашего уведомили, — добавил он глубокомысленно. — Читатель сам нас теперь рассудит, кто из нас врет — вы или я? И никаких исправлений в пятую главу вносить не буду! Подтвердите: Павел Петрович ни буковки не исправил в пятой главе. Ну!

Да, господа читатели, следующая глава не была переписана. Дается, так сказать, в первобытном своем виде.

Глава пятая

Глава пятая

С того света на этот ехать — не котомки шить!

В тот день четверг был!

По заведенному старым князем обычаю за обеденным столом восковые персоны присутствовали.

— Кто именно, кого князь Николай Андреевич приказал выкатить, я уже не помню, — сказал Чичиков. — Да это несущественно. Конечно, можно нафантазировать, чтобы, как принято у вас, у писателей, некий тайный смысл обеду этому придать. Через них, восковых кукол, идею некую высказать. Но не напрямую, не в лоб т. е., а окольно, тонко, аллегорически. Так ведь не было смысла никакого… в этих восковых персонах! Каприз один княжеский, самодурство одно — как и с этим стулом иудиным. Ишь, Христос нашелся. Христос на тайной вечерне своим ученикам о предательстве поведал. А у нас обыкновенный обед средь бела дня. Кстати, на иудин стул он своего сына, князя Андрея, посадил. Я это к тому, что не я один на этом стуле сиживал. Почти все. И Христофор Карлович этого стула удостаивался!

— А его зачем вы упомянули?

— Просто к слову пришлось.

Из живых персонажей присутствовали: я — покорный ваш слуга — Павел Петрович Чичиков, Бенкендорф Христофор Карлович, полковник Синяков и, разумеется, старый князь и его сын — князь Андрей.