Марков ушел.

«Когда шары запускать?» — прискакал к нам через час вестовой. «А вот когда французы тронутся, тогда и запустим! — ответил Суворов. — А то турки увидят, что с их союзничками, англичанами, мы сотворили — опять в свой укрепленный лагерь уползут. Замучаешься их оттуда выманивать!»

С каждым часом, с каждой минутой нарастало тревожное ожидание: «Когда же французы перейдут реку Марицу — и ударят во фланг турецким войскам, растянувшимся в походном марше? Когда?» Нервы у многих не выдерживали!

Возьми карту, Ипполит. Тогда ты зримее представишь, то, о чем я тебе пишу. И скажу сразу — как только последняя турецкая повозка покинула турецкий лагерь — французская пехота ринулась занимать оставленные турками позиции, а их конница начала фланговый обход неприятельских войск.

В небо над Босфором взвились наши воздушные шары!

Ужасную картину, которую через час представлял из себя Британский флот, я описывать не буду. С той стороны Босфора наши транспорты вылавливали уцелевших в этом море огня английских моряков. Армия Кутузова на сих транспортах перебиралась на наш берег, чтобы с моря ворваться в Константинополь.

Турки выбросили белый флаг!

Без единого выстрела сей Царьград сдался на милость победителей.

Шедшая ему на помощь трехсоттысячная турецкая армия, атакованная с воздуха нашими воздушными шарами, французской конницей и нашей артиллерией, которая скрытно была выставлена на пути ее марша, в панике побежала — и начала сдаваться!