Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

Мчатся бесы рой за роем

В беспредельной вышине,

Визгом жалобным и воем

Надрывая сердце мне…

— Ваше благородие, — закричал ямщик, — лошади пали! — Да чем же, скотина, ты их напоил? — И пудовым фельдъегерским кулаком в морду ему, бестии! А тут три всадника — откуда ни возьмись. И первый всадник, видно главный, даже не спешиваясь, усмешливо — фельдъегерю: — Зачем же с человеком так — сразу в морду? Нешто он виноват? — И своим людям: — Помогите им. — И те, двое, тотчас из седел — на землю и, держа одной рукой в поводу лошадь, а второй, уже привычно, — поддых ямщику и фельдъегерю ножиком — и так быстро, что и не углядишь, если мимо едешь. Мало ли чего с человеком в дороге случается, из-за чего он вдруг осел?! Пьяные, поди. Да и с лошадками своими черт знает что натворили. Вон они на снегу лежат. Хорошо, что добрые люди нашлись. Пьяных в сани уложили, шубами укрыли, чтоб не замерзли. А лошадки что? Уже встают! — Отвезите их, — кричит добрый барин своим людям, — в сторожку. Пусть проспятся! Невдомек мимо проезжающему, что бесы, а как их по-другому назвать, свое черное дело творят. И покажется вдруг ему, проезжающему, что барин-то не барин, а барыня! Голос уж больно звонкий — да и как изящно сидит — залюбуешься! Да нет, почудилось. Вьюга поднимается. Разве сквозь нее что увидишь? Того и гляди… сам с дороги собьешься, в чистом поле заплутаешь…

— Ваше благородие, — закричал ямщик, — лошади пали!

— Да чем же, скотина, ты их напоил? — И пудовым фельдъегерским кулаком в морду ему, бестии!

А тут три всадника — откуда ни возьмись. И первый всадник, видно главный, даже не спешиваясь, усмешливо — фельдъегерю:

— Зачем же с человеком так — сразу в морду? Нешто он виноват? — И своим людям: — Помогите им. — И те, двое, тотчас из седел — на землю и, держа одной рукой в поводу лошадь, а второй, уже привычно, — поддых ямщику и фельдъегерю ножиком — и так быстро, что и не углядишь, если мимо едешь.

Мало ли чего с человеком в дороге случается, из-за чего он вдруг осел?! Пьяные, поди. Да и с лошадками своими черт знает что натворили. Вон они на снегу лежат. Хорошо, что добрые люди нашлись. Пьяных в сани уложили, шубами укрыли, чтоб не замерзли.

А лошадки что? Уже встают!

— Отвезите их, — кричит добрый барин своим людям, — в сторожку. Пусть проспятся!

Невдомек мимо проезжающему, что бесы, а как их по-другому назвать, свое черное дело творят.

И покажется вдруг ему, проезжающему, что барин-то не барин, а барыня! Голос уж больно звонкий — да и как изящно сидит — залюбуешься!