Так что идея привлечь к сотрудничеству лучшие умы, когда-либо отметившиеся на ниве создания воздушно-реактивных двигателей, бурного развития не получила. Да и Победоносцева нам приходилось привлекать в основном по отдельным вопросам, связанным с участком от камеры сгорания до выходного сопла.

Потом были эскизы, чертежи, тяжбы с технологами, поиски нужных материалов и тех, кто умеет делать из них то, что мы задумали. Но к весне образец мы на стенд поставили. Тяга у него был вдвое меньше, чем хотелось, зато вес получился вдвое больше. Одновременно подоспел и самолёт под него. Не совсем тот, что был уничтожен в конце тридцать восьмого – с передней стойкой неубирающегося шасси и не однокилевым хвостом, а с двухкилевым. Рули высоты, они же элероны, на задней кромке треугольного крыла расступились от фюзеляжа, дав выход реактивной струе. Вот эту машину я и поднял в небо, изучив отчёты обоих испытателей, что работали с прототипом. У этого планера неизбежно должно было оказаться множество особенностей.

Нет, не люблю я реактивную тягу – это не полёт, а ураган какой-то. С шасси потоком набегающего воздуха сдуло штаны. Какая была достигнута скорость? Не надо смеяться над бедным лётчиком: я еле попал на полосу – мне было не до приборов.

Когда я выбрался из кабины, мокрый, как мышь, первая мысль у меня была совершенно неприличной – весна сорок второго, а я уже взлетел на реактивном!

* * *

– И где вы, скажите на милость, увидели здесь японского городового? – ко мне подошли Поликарпов с Москалёвым и извлекли моё бренное тело из бурных объятий благоверной, которая объясняла, какой я непроходимый гад, потому что нельзя летать на столь сыром самолёте – для этого существуют лётчики-испытатели. Ну да, я ей не про всё рассказываю, но тут ничего утаить не удалось.

– Как полагаете, Александр Трофимович, стоит продолжать развитие этой тематики на базе деревянного планера? Или лучше поскорее сориентироваться на металл? – поинтересовался Александр Сергеевич.

– Вы, товарищи конструкторы, не горячитесь, – поторопился я их остудить, глядя в горящие от возбуждения глаза обоих. – Первым заказ на реактивный истребитель, по моему плану, должно получить конструкторское бюро под руководством товарища Микояна, а вторым подобная работа выпадет на долю команды Сухого – многоцелевой истребитель-штурмовик. Товарища Ильюшина мы попросим сделать двухмоторный бомбардировщик. А у вас, Николай Николаевич, сейчас и без этого много работы с совершенствованием серийных истребителей – чай, тоже переходите на цельнометаллические монопланы. До вас дело дойдёт, когда реактивные моторы станут вещью, более-менее отработанной. А отрабатывать их предстоит Александру Сергеевичу на базе этой самой «Стрелки». А уж деревянная она будет или дюралевая – сами увидите. У вас на носу звуковой барьер – поэтому не стремитесь выйти за пределы опытных образцов.