XXIII

XXIII

— Я давно хотел сказать вам, о Цензор, что, по моему мнению, Дмитрий Геннадьевич перестал соответствовать своей должности. К глубочайшему сожалению.

— Карлыч, — ласково перебил его Гельветов, — ты без экивоков, а? Так и скажи, что Гаряев лично тебя не устраивает.

— А у тебя совершенно отвратительная манера ставить точки непременно над всеми "i". Ты совершенно не щадишь чужой скромности…

— Лицемерия.

— Пусть так. Привычка все равно несносная. Но не о том речь… Ты говоришь, — меня не устраивает, а тебя что, — устраивает?

— Я как-то не задумывался над этим вопросом. Гаряев слишком привычен, чтобы над ним задумываться. Пожалуй, — стал несколько слишком… нервозен. Кроме того, — постоянство во взглядах, — превосходное качество, но даже и оно бывает чрезмерным. Хотя бы потому что обстоятельства со временем меняются.

— Ты же враг лицемерия! Так и скажи, что жмет гэбэшная креатура, как башмак, из которого вырос. Но теперь, когда он обнаружил очевидное, его дальнейшее пребывание на посту становится просто опасным.

— Очевидное?!

— Ой, ну не надо! Это уже как давеча с "универсалами", которыми, кстати, давным-давно никто не пользуется…

— А я стараюсь не знать того, что меня не касается.

— Очень удобная позиция. Но только лучше ее оставить, потому что — коснулось вот!

— Тогда постараюсь узнать. Ты что, всерьез предполагаешь, что он отправит покаянное письмо в ЦК, выпьет бутылку водки и застрелится из табельного оружия?

— Или предпримет что-то столь же конструктивное. И ровно никому от этого лучше не будет. Мягко говоря. Очень мягко.

— Мне кажется, ты ошибаешься.

— А если НЕТ? Ты готов рискнуть буквально всем?

— А ты предлагаешь его замочить?

— Не-ет, милый. Совершенно неважно, что предлагаю я. Важно, что предлагаешь ты.

— Учти, кстати, что все возможные мокрушники находятся в его подчинении. Как, в конце концов, и все Управление Кадров. У нас просто-напросто нет нужных людей.