Да, как же. Но я все равно вас обману: я приму ваше предложение. Но ни один обыск ничего не даст, поскольку у меня попросту нет ничего предосудительного. Равно как и записей, потому что у меня не будет записей. Никаких- ибо, в соответствии со специальностью, — не за сведениями я приехал, а сразу за выводами. Достаточное количество выводов, — по любому вопросу, — может быть настолько невелико, что никаких записей попросту не потребуется. Если, конечно, они действительностоящие. Но сказал только:

— Эта горничная уже успела постелить свежее белье?

— Ну? — Сразу же, как только сверху приглушенно хлопнула дверь, озвучил висящий в воздухе вопрос Клаус. — Чего делать-то будем теперь? Чер-рт его принес!

— Это зависит, — назидательным тоном проскрипел Айсблау, — от многих обстоятельств. И прежде всего от того, с каким именно заданием он прибыл. Если, — не дай бог! — для какого-нибудь идиотского сбора никому не нужной военной информации, то лучшим выходом был бы, разумеется, несчастный случай. А практически это сведется для нас к тому, что нам придется сворачивать деятельность, приводить в порядок дела, зачищать хвосты и обдумывать возможности возвращения домой с максимальной добычей. Что? Не хочешь? У тебя же там, кажется, невеста осталась? Или, пока жил здесь, глупые мысли относительно женитьбы успели несколько… подрастерять актуальность? А светлый образ твоей Гретхен…

Клаус покраснел, но не возмутился, поскольку рыльце у него было мало сказать, что в пушку.

— Лотта. Лотта, а не Гретхен, уж вам-то, казалось бы, нетрудно запомнить…

— Я фигурально. Пусть Лотта, — милостиво кивнул Айсблау, — все равно слегка подзабылась. Нет? Не подташнивает при одной мысли о возвращении и о том, что — с ней ведь жить придется? С ней — и там. Представляешь? После всего здешнего-то?

— Да, Лотта, — вздохнул Клаус, — Лотта… Совестно, конечно, но меня холодный пот прошибает при одной мысли о возвращении…

— Ладно, это все лирика. Продолжим… Если же просто прибыл вынюхивать, что и как, для какого-нибудь треста, то, понятно, возможны варианты.

— А ведь вынюхает.

— Странно было бы, ежели бы не вынюхал. Для этого нужно уж вообще не иметь нюха. А наш гость, похоже, его имеет.

— Он вообще оставляет странное впечатление. Странная смесь бестолковости и ума, наивности с хваткой. Или я ошибаюсь.

— Вряд ли сильно. Это вообще свойственно для англосаксов, и в кубе — для выпускников Оксфорда и прочих элитных заведений. И во всяком случае нужно немедленно позвонить и довести до сведения по факту…

— И кому же?

— Боюсь, что сразу же Дмитрию Анатольевичу, — он чуть замедленно, но довольно-таки чисто произнес чудовищное имя, — это как раз его уровень компетентности.