Шварц приподнял брови.

— Вот так сразу?

— Да, — кивнул Хлодвиг, — пусть лучше меня обругают и обвинят в перестраховке, чем в неаккуратной работе. В том, что я пачкаю там, где живу. Обругает, но отреагирует, никуда не денется.

— Куда, говоришь? На базар? Американец?

— Не уверен, врать не хочу.

— А по-немецки?

— А что можно сказать о человеке, если он говорит на хохдойче? Да, не хуже меня, но мало ли для кого это родной диалект… Тут не придерешься.

— Ладно, не бери в голову. Теперь это не твои проблемы.

— Хотите сказать, — вариант провернуть этот ваш "Вывернутый Мешок" о котором вы столько времени твердили? Подходящий кандидат?

— Гмм… Во всяком случае — похоже. Очень на то похоже. Но мы, разумеется, проверим. В данном случае подкупает то, что, в отличие от основного варианта, его даже и перевербовывать-то не придется.

— Глядите там. Не перехитрите сами себя.

— Исключено: хитрость как раз и состоит в том, что мы вообще не намерены хитрить.

Это — восточный город. Куда более восточный, чем обычно подразумевают, говоря о восточных городах. Так что, в соответствии с авторитетнейшими рекомендациями, знакомство с ним надо начинать с рынка, — и поглядывать, чтобы не вытащили кошелек.

Пусть — по рождению только, пусть — уже далеко не только станция, но все-таки — станция. Так что рынок должен непременно находиться где-то близь вокзалов. Это тот вариант компоновки, бороться с которым бессилен даже тоталитарный режим, даже самые тупые чиновники в конце концов не в силах оказываются запретить людям торговать там, где это по-настоящему необходимо. И прежде всего — в портах и на вокзалах, если они, разумеется, есть. В облике вокзала, именуемого "Пассажирский — первый", "Первый", или же попросту "П", явно замечались какие-то дальневосточные мотивы, — впрочем, вполне органичные, без аляповатости. Длинное двухэтажное здание из полированного гнейса, бывшего в здешних местах чуть ли ни главным строительным материалом, слегка изгибалось по контуру мощеной серым базальтом площади, перед ним, — да, было довольно-таки пусто, но тоже только относительно, по сравнению с толпой, сдержанно гудевшей на противоположной стороне площади, за символической оградой, за рядами одинаково-серых киосков, украшенных яркими наклейками. А пройдя, он попросту потерялся среди множества разнообразных людей, во множестве мест, устроенных очень по-разному, — и в неожиданно-обильном разнообразии товаров. Это было и полезно, и не очень: аналитику его типа надлежало рассматривать капля за каплей хотя бы и океан, в каждом случае — не отвлекаясь. Потому что при надлежащем подходе даже и один киоск может сказать очень много. Вот здесь, например, торгуют пивом…