И, провожая покидающую зал троицу долгим взглядом, вздохнул:

— И эти шакалы, — наши союзники… Дожили.

— Аккуратнее, Фил. В этой стране вы — одинаково играете на чужом поле и потому находитесь в равных условиях. Так что они совершенно спокойно могут устроить нам какую-нибудь каверзу.

— Для этого надо носить в штанах яйца. Но — к делу: вы и впрямь добыли так много, как об этом говорят?

— Не сильно прегрешу против истины, — медленно проговорил Майкл, — если скажу, что добыл все.

— Если можно, — поподробнее…

— Боюсь, сэр, — Островитянин покачал головой, — это не слишком простые объяснения. И не слишком быстрые. Право слово, — нам следует поторопиться, а все объяснения отложить на потом, когда мы будем в полной безопасности. Лучше — за океаном. Но позвольте спросить, — почему здесь именно вы, Фил?

— Ты не поверишь, — только по той причине, что мы лично знакомы и знаем друг друга в лицо. Руководство находится в самой постыдной панике, какую я когда-либо видел, и ведет себя так, как будто живет последний день. Тратит все ресурсы, включая человеческие, так, как будто по завершении этого дела они ему больше не понадобятся. Ставят на карту все, — как в покер. В чем дело? Я ничего не могу понять!

— Дело в том, — Майкл опять покачал головой, — что у тебя мудрое руководство. Да еще и со здоровыми инстинктами. Оно совершенно право. Жизнь одного отдельного человека, — любого человека, — равно как и жизнь полка или дивизии не имеет значения по сравнению с моей своевременной доставкой ТУДА.

— Ты того, — не преувеличиваешь?

— Гос-споди… А сам-то ты как думаешь?

Дверь распахнулась, и в дверь ресторана "Синий Лен", расположенного на первом этаже Дома Колхозника вошли семеро мокрых мужчин под предводительством уже знакомого им человека в берете.

— О! — Сказал Рид, со вздохом вставая из-за стола. — Я, кажется, ошибся. Оказывается, это нам — пора. Всего доброго, джентльмены, желаю приятно провести время…

Человек в берете, сцепив зубы, встал у него на пути. Невооруженным взглядом было видно, что столь неприличное поведение противоречит буквально всем чертам его в высшей степени корректной натуры, но, очевидно, выбора у него действительно не было. Его пестрая, но равно нелепая свита выстроилась в шеренгу, Рид, угрожающе склонив голову, словно бык, глубоко засунул руки в карманы и негромко лязгнул:

— Парни, — "Мэйдэй"…

Четверо в плащах немедленно взяли Майкла в середину каре, со всех сторон прикрыв его собственными телами.

— Голос прорезался, — с чудовищной ненавистью прошипел Филипп Рид, вцепившись бешеным взглядом в зрачки визави, — решили взять, не спросясь у старших, а? Забыли, кто ваш настоящий хозяин? — И рявкнул. — Место, нахлебники!