— Очевидно, — Майкл предельно корректно пожал плечами, — вы, поставив перед необходимостью решать неразрешимое этическое уравнение, ожидали, что меня смутит проблема выбора, Но вы ошибаетесь. Ошибка ваша заключается в том, что вы судите по себе, а я — не русский. У меня нет никаких этих терзаний. Я просто-напросто не буду ничего решать, а элементарно выполню свой долг. Никогда не пробовали? А зря. Здорово облегчает жизнь, позволяя добиться… н-не худших результатов.

— Право же, мы ни в коем случае не ставили перед собой цели подвергнуть вас каким-то там моральным пыткам. Между патологическим убийцей-садистом и убийцей наемным, все-таки существует, знаете ли, некоторая разница. И уж особенным идиотизмом было бы с наслаждением терзать нож, топор, мертвую удавку. Или пулю. Это уже, знаете, вообще ни в какие ворота…

— У вас свободно?

Этого только не хватало. Будний день, одиннадцать часов утра, кругом полным- полно свободных столиков, — собственно говоря, тут не было никаких других, кроме свободных, — а у него как на грех нет ни малейшего желания заводить новые знакомства.

— Как видите. Точно так же, как и за всеми другими столами.

— Я заметил. Заметил, и все-таки вынужден настаивать, Спенсер.

Если Майкл и вздрогнул при упоминании вслух своей истинной фамилии, то только внутренне, никак этого не показав. У идиота в сером плаще и сером берете были усы, форму коих подделать совершенно нереально, и столь же неподдельный акцент уроженца западных графств. Так что, надо полагать — не из нелегалов. Форейн Офис, мать иху.

— Вы меня с кем-то спутали, — со скукой проговорил он, не поднимая глаз от тарелки с сочной отбивной, — со мной это обычное явление. Типично европейская физиономия, знаете ли.

— Будьте добры не прикидываться идиотом, Спенсер. Мы совершенно не расположены к шуткам.

— Я сейчас же, немедленно позову самого обыкновенного милиционера и попрошу его призвать вас к порядку.

— Неужели?

— Можете не сомневаться. Я здесь — совершенно легально, а вот вашими документами он непременно заинтересуется. Кроме того, — я вообще не понимаю, о чем вы говорите, поскольку не знаю английского… Даже не так, — понятия не имею, на каком тарабарском наречии вы изволите изъясняться.

— А сами-то, сами — каким языком изволите пользоваться?

— Ах, да! Но, поскольку свидетелей не было, а у вас хватило ума не брать с собой записывающую аппаратуру, оплошность эту исправить нетрудно… Но, если уж так получилось, позвольте со всей решительностью заявить, — это недоразумение. Я не имею чести вас знать, по прежнему не понимаю, о чем вы говорите, но могу предположить, — заметьте, только предположить! — что вы, представляя некую службу, подошли ко мне, приняв меня за кого-то другого, но явно не относящегося к вашей организации, представляющего конкурирующую фирму, и пытаетесь вступить в контакт. Если судить даже по самым примитивным детективам из жизни шпионов, такого рода горизонтальные контакты между нелегалами категорически запрещены… Не перебивайте меня, вы сказали и сделали достаточно! Так вот, ничего более непрофессионального попросту не существует, — по слухам, понятно.