…Бывают люди, вроде бы и умные, во всяком случае, — способные, которые имеют всего один недостаток. Они считают окружающих уж совершенно безнадежными идиотами. И поэтому высказывают то, о чем лучше помолчать. Это очень неумно. Потому что тогда твоими способностями начинают пользоваться те, кто тебе вовсе не родственник. Так что не такие уж они на самом деле умные…

… А кроме того он же совершенно неправомерно чуть что употребляет "мы", "нам" — и тому подобное. На самом деле не имея к тому ровно никаких оснований. Как будто у Вонга нет родственников, о которых он действительно должен заботиться. И здесь, и в великом Китае, где, — как раз в Синьцзяне! — по имеющимся у него сведениям, происходит какая-то страшная беда, связанная с уйгурами. Кажется, он знает, что следует предпринять в таких условиях.

Черное, как сапог, подвижное лицо Линкольна Ирвинга сейчас не выражало ничего. Он молчал и в несчетный раз приходил в изумление нечеловеческой мудростью брата Джошуа. Его бездонной интуицией, с которой он почувствовал особую, принципиальную, критическую важность этого дерьмового вроде бы проекта. Почувствовал, и предпринял все возможное, нажал на все мыслимые и немыслимые педали, кнопки и рычаги, чтобы Линкольн оказался в числе приглашенных в проект. И его заставил, буквально выкрутил руки, только что не пинками вбил его, идиота. Который имел глупость сопротивляться. Надо бы при первой же встрече извиниться. Надо бы поблагодарить. Он представил себе, как, при встрече, молча опускается на колени и целует брату Джошуа руку… нет, красиво, но ничего не выйдет. Не принято. Они — не чета каким-то там вонючим макаронникам.

… А эти белые свиньи, поди, решили, что если он — да получил диплом с отличием, и был Первым Спорщиком по математике, то уже стал для них в доску своим. Что они купили Линкольна, и он теперь перестанет быть черным. Да он теперь тем более в доску расшибется, костьми ляжет, чтобы только у черных братьев были стволы и тачки, дома и бабки, вдоволь еды — и, — главное, — реальная возможность наконец-то стать главными. Тем более, что кое-какие соображения в этом направлении у него есть, и остается только обдумать детали. А белый сейчас не сказал ровно ничего такого, что было бы для Линкольна новым, — у него был Джошуа с его всеобъемлющим умом, который никогда не ошибается, который…

А Уилл Бартлет, как обычно, смотрел себе под ноги. Он относился к той, любимой авторами комедий категории умников, на которых что ни надень — все будет, как на корове — седло. Такие в уродливых очках, знаете? Такие с кривыми зубами, видели? У них еще потные руки, нечищеные ботинки и отсутствующий взор? Безнадежные девственники в двадцать пять? Типичные омеги, которым злобная природа подарила, — да какое там — подарила, — коварно сунула, в качестве злобной насмешки, острый интеллект и бездонную память, чтобы, значит, больше мучались.