Цалькович такой же орден, только второй степени.

Летчики все ''Отечественную войну'' второй степени. А ''старики'' еще по ''Красному знамени'', которые им задолжали.

''Темная сила'' и новый штурман полка — медали ''За боевые заслуги''. Последний только, что появился в части, и Ворона решил не нарываться на возможный отказ начальства из-за ордена.

Завьялова получила сразу две медали: 'заслуги'' — за тактический макет и ''За отвагу'' — за ночной налёт на Сталинград.

Тут еще та интрига была. Новый штурман полка капитан Никишин проникся моим положением и вывел меня на периметр на связном У-2. (Тот у нас с двойным управлением — ''летающая парта''). Что-то мышечная память Фрейдсона припомнила, что-то я сам просёк, да и указания инструктора выполнял чётко. Через три для тренировок Никишин допустил меня к самостоятельным полетам на Поликарпове. Подпольно, естественно.

И когда встал вопрос: кто будет бросать ФОТАБы с ''кукурузника'' перед основной бомбардировкой все лётчики пошли в отказ. Отремонтированный ''семнадцатый'' уже оседлал сам Никишин. И штатные лётчики кончились. Парень со связного самолёта в госпиталь угодил с дизентерией — арбузов пережрал. Их нам в последнее время грузовиками возят с окрестных бахчей.

Тут Никишин и заявил на совещании в штабе.

— Я как инструктор по лётной подготовке в прошлом, как в училище, так и запасном полку, считаю, что батальонный комиссар Фрейдсон, несмотря на запреты врачей, вполне может выполнить такое задание. Я принял у него зачёт. Тем более у него имеется богатый опыт ночных полетов, полученный в авиации ПВО.

Так я был включён в боевой расчёт. Ворона долго не раздумывал.

— А бомбардира ты себе сам подбери, — разрешил командир полка.

Я и подобрал. Естественно Завьялову.

— Просто на традиционной нашей вечерней прогулке по степи спросил:

— Ты еще медаль хочешь?

Отвечает дерзко и с вызовом.

— Не купишь меня медалью. Всё равно в постель лягу только после свадьбы. Да и медаль должна быть заслуженной, а не по блату из-под полы полученной.

Мы с ней пока по степи просто гуляем. Разговариваем. Даже не целовались ни разу.

— Если поцелуешь, — ставлю условие, — возьму тебя в ночноё налёт на Сталинград.

— Правда? Не врёшь? — столько энтузиазма да в мирных бы целях.

— Прогулку заканчиваем. Идём подбирать тебе амуницию. Учти, летим без парашютов. С той высоты, на которой полетим, он бесполезен.

— А поцеловать? — обиженный голос Ларисы.