Боевик высунулся! Ровно настолько, чтобы из-за угла показался ствол его автомата и один глаз, и… Восстание живых мертвецов! — Лежащий на его углу труп одного из братьев-хранителей, внезапно зашевелился, и схватил его за ногу. Хранитель внизу не должен был шевелиться, он просто не мог шевелится, потому что у него буквально не было половины лица, начисто снятой в прошлом бою пулей. И тем не менее — он был жив, и сделал что сделал. Боевик наверно даже не успел испугаться, он тут же на рефлексах дернул ствол вниз, и вспорол вцепившегося в него хранителя очередью. Наверно тот после этого умер уже взаправду, и умер мгновенно: только вот рук — так и не разжал. И пока боевик судорожно дергал ногой, я влепил в его, видимый с моей позиции бок, прицельную очередь. Он зашатался, и потеряв равновесие, рухнул на пол, к держащему его — поистине мертвой хваткой — хранителю. Он был крут, даже схлопотав сколько-то пуль, рухнув и выпустив автомат, который неудобно повис на одноточечном ремне, он приподнялся на полу, добрался до нагрудной кобуры, и выдернул из неё пистолет. Я вколотил в него вторую очередь. Часть пуль вошла в бронепластину на груди, но последняя вошла над ней, где-то в районе ключиц. Он как-то нелепо дернул руками, и выронив пистолет откинулся обратно на спину. Я на всякий случай дал еще одну очередь, на которую он уже не отреагировал. Затвор клацнул, мой автомат опустел.

Я сбросил магазин на землю, вставил новый, и подбежав к ближайшему окну выглянул во двор. Граната сработала лучше, чем можно было ожидать, — оба боевика у колодца лежали пластом. Я не успел этому толком обрадоваться, как у одного из грузовиков открылась задняя дверь, и в открывшуюся щель показалась рожа с автоматом. Внутри у меня все обвалилось. Я же четко слышал, что на поверхности оставляют всего четверых. А этот… Машинально я поймал боевика на мушку, и отоварил короткой очередью. Он схлопотал, и вывалился из машины, упав на землю со звуком мешка с песком, оставив дверь открытой нараспашку. Левая штанина у него была вскрыта, на щиколотке белел бинт. До меня дошло — раненный. Боевики оставили на поверхности четырех здоровых, а были еще раненные. Их в бою бывает больше чем убитых. Я не подумал об этом, потому что я балбес! Сколько еще раненых могло быть в двух грузовиках? Дверь грузовика оставалась открытой. Но из неё никто не лез. Я дал по ней еще одну очередь, для острастки, снял автомат с окна, и помчался по галерее к лестнице.

Я скатился вниз, едва не загремел споткнувшись о тело хранителя, которое лежало здесь с прошлого боя. Пробежал по перовому этажу, и выкатился во двор. Грузовики стоял ко мне кабинами, за стеклами никого не было видно. Я побежал к тому, у которого с галереи видел открытую дверь. Пробегая у борта, услышал, как сверху открывается лючок — кто-то высунул в специальную бойницу под окном ствол автомата, и шарил прицелом по двору, как раз в ту сторону, откуда я палил с галереи. Но меня уже там не было. И я для него был «в мертвой зоне». Я проскочил борт, и остановился у задней части кузова, бросил автомат болтаться на ремне, вытащил пистолет, второй рукой извлек гранату. Выдернул кольцо, и нагнувшись под дверь забросил гранату в грузовик, отвалился к его борту. Грохнуло, из приоткрытой двери выбросило клубы дыма. Я снова поднырнул под дверь, и заглянул в кузов, вместе со стволом пистолета.