— Как управимся, так и помолимся! — блеснул карими глазами, весело произнес богопомазанный фулюган. — А потом и помоемся.

— Мин херц! — истошно поддерживая царя, заорал любимиц Петра Алексашка Меншиков. Его синие глаза так и горели, так и искрились смелой недетской удалью и молодым задором. — А есчо раскурим по трубке, выпьем винца и-и-и… к бабам! Верно?

К одному из бояр, отошедшему от высокой делегации на несколько метров в сторону, подошел часовой, в зеленом стрелецком кафтане, в высокой шапке с ярко расшитым околом, в желтых, подбитых серебряными скобами, сапогах. В руках охранник держал бердыш.

— Какое же большое дело задумал наш царь батюшка! — вместо приветствия произнес он. — Просто глаза разбегаются. Вот это я понимаю — Марсова потеха!!!

— Да, уж, немалое, — подтвердил боярин, настороженно схватившись за саблю, висевшую у пояса. Он внимательно осмотрел синеглазого незнакомца. Узнал человека грозившего ему ранее смертью.

— Нет, чтобы где-нибудь на золоченом стульчике с пригорочка взирать на забавушку, — так нет же, не сидится дома нашему надёже, всё норовит успеть, выполнить, везде побывать. Вона-ча какую крепость сооружает. Молодец!!!

— Твоя, правда, — снова согласием ответил воевода Прозоровский.

— Трах-тах-бах, — с крепостной стены в сторону делегации внезапно громко жахнул двенадцатифунтовый единорог заряженный горохом. Выстрел пушки вмиг повалил людей на землю.

— Ох-ти, погубили черти окаянные, — господи Исусе Христе, сыне божий, о-о-о-о! — слышались стоны, плачь и причитания «убитых».

— Ах, ты уморышка, — в ответ раздался громкий хохот и крики проклятой черни. — Лопни мои глаза ребятушки, сколько лет живу, такой забавы не видывал. Ан рылом их ткнули…

— Ахтунг! — иноверцы также были не прочь поиздеваться над несчастными. — Правой плечь — впередь! Фор-вертс! Неверно! Лумпен! Тавай… Бистро… Мать, вашу, тудай…

— Ы-ы-ы-ый-сь, смертушка моя пришла, весь кровушкой истеку! — не могли успокоиться поверженные от страха на землю. — Ой, спасите люди добрые! Ой, умру теперяча насовсем!

— Борис Михайлович, — решил перейти к своему делу стрелец, увидев, что до них нет никакого дела. Он резко поменял тему разговора. Одновременно превратившись совсем в другого человека. — Я очень занятой человек. Мое время дорого. И, я не собираюсь его тратить на созерцание потешных игрищ которые устраивает молодой царь. У меня своих таких игр — «выше крыши»!

— Я пригласил вас сюда, чтобы вы повстречались и поговорили со своей дочерью. Если Софья Борисовна пожелает вернуться домой — пусть возвращается. Нет, пускай остается там, где ей больше нравиться.