- … трое наших, помощники Григория Васильевича, члены экипажа, пассажиры, все погибли. Подозревают неблагоприятные метеоусловия, - глухим голосом, глядя в пол беседки бубнит Иван. - Что теперь будет? - спрашивает, не ожидая ответа.

«Уничтожил ли Романов мои записи, как я просил? Особенно опасно для меня первое письмо. Эх! Нельзя было изначально оставлять письменные свидетельства!» - запоздало сокрушаюсь про себя.

От Ивана узнал, что Романов, Ксенофонтов с помощниками и охраной возвращались из Москвы в Ленинград. Вылетели, несмотря на предупреждения метеорологов по распоряжению Романова. Тот торопился в Ленинград, и ждать не захотел. Над Калининской областью самолет пропал с радаров и на запросы с земли отвечать перестал.

Еще перед новым годом, (как чувствовал), предложил Ксенофонтову передать мою настоятельную просьбу Романову избавиться от моих записей. После моих напоминаний Петр Петрович улыбаясь, заверил, что никаких моих записок не осталось, а выписки из них уже никто посторонний не найдет. «Если через записки на меня не выйти, то не могли ли они сообщить обо мне кому-нибудь третьему?» - не проходит опаска. Случайна ли эта авиакатастрофа? Если подстроена, то кем?

- Если у тебя остались письменные инструкции Петра Петровича или твоя записи для памяти, адреса, фамилии, телефоны - сожги и забудь. Сам знаешь, сейчас начнут проверять рабочие места, квартиры и изымать все личные и служебные документы погибших и их подчиненных, - пытаюсь инструктировать опера. - Иван, я даже не знаю, ты относишься к КГБ? - пытаюсь поймать его взгляд.

- Я числюсь в Общем отделе Обкома, - отвечает, не глядя на меня, - и подчиняюсь, (замялся) подчинялся Ксенофонтову.

- Не упоминай меня, пожалуйста, - предлагаю, - не понятно будет, зачем родственнику Петра Петровича, простому школьнику охрана нужна была.

Иван непонимающе всматривается в меня и нерешительно кивает.

- Он хоть что-то объяснял, зачем ты мне был нужен? - пытаюсь выяснить свою роль в раскладе Ксенофонтова среди подчиненных.

- У нас не принято задавать вопросы, - отговаривается.

- А сам-то что думаешь об этом задании? - пытаюсь выяснить, что он будет говорить на допросах обо мне.

- Ты же просил не упоминать про тебя, - смотрит улыбаясь. - Тебе разве есть чего скрывать?

- Петр Петрович при помощи Григория Васильевича вытащил меня в Ленинград зачем-то. Почему я согласился? Жил бы спокойно у себя дома и навещал его на каникулах! - притворно сокрушаюсь. - Как тетя воспримет его смерть? (Вот это действительно беспокоит меня).

- Когда это произошло? - пытаюсь вычислить, когда «чекисты» начнут шерстить квартиру Ксенофонтова.