Подваливают балерины в обнимку с военными. Раскраснелись так, чо хоть опять в прорубь.

— Девчонки, давай песню сбацаем на английском.

Ну и исполнил те же шестнадцать тонн в английском варианте. В своё время я не увлекался импортной музыкой, а когда попал, то слушал всё, чо в телефоне. После такого количества прослушиваний, запомнил мелодии и слова. Да и какие у амеров мелодии, одна срамота.

Я наяриваю, народ учит и приплясывает. Под ночь похолодало, как я потом узнал до сорока, а нам хоть бы хны, пляшем и поём во всю ширь. Несколько раз прибывали милицейские патрули и требовали пройти. Их подводили ко мне, народ узнавал начальство и оставался слушать, а потом и участвовать.

Машины отъезжали и возвращались с горючим, и закусью. Я не препятствовал. Под утро люди разбрелись по машинам и укатили. Я осмотрел место происшествия и не обнаружив пьяных, спящих под кустами, разрешил Феде отчаливать.

Федя спросил:

— Куда?

Куда ещё? У меня и квартиры нет, видно забыл про меня товарищ Сталин.

— На работу.

Федя обречённо вздохнул и покатил в НКВД.

-32-

-32-

Нет, не забыл про меня товарищ Сталин, хотел пригласить на встречу Нового года, да не смог найти. Просил, как появлюсь, чтоб позвонил.

— Здравия желаю, товарищ Сталин.

— Мы опять не могли Вас найти. Где Вы были?

— С народом отмечали Новый год.

— С каким народом?

— С охраной, военными, партийными товарищами, балеринами и милицией.

— И где это мероприятие происходило?

— В Серебряном бору, товарищ Сталин. Хорошо провели время, купались, загорали, ловили рыбку и ели уху.