Накрутил от души начальникам. В мороз и сильный ветер выгнал их на полосу, дал лопаты в зубы и объявил, — пока самолёты не начнут летать, с полосы не уходить.

Им хватило пары часов. Слежу за дураками с диспетчерской вышки. Один отделился от остальных и бежит в здание аэровокзала. Я обрадовался, там засада для сачков, что попытаются смыться. С удовольствием думаю, ну посажу. Привели болезного. То ли он, когда лопатой махал, сообразил про лыжи. То ли озарило, когда понял, что посажу, но выпалил: товарищ нарком, спешу сообщить, есть возможность самолёты поставить на лыжи, тогда снег убирать не надо.

Велел исполнять. Он не понял: что исполнять?

— Вы предложили самолёты ставить на лыжи? Вот и займитесь. Берите из тех, что с лопатами, нужных людей и оборудуйте самолёты.

Ещё через пару часов первый самолёт улетел, за ним потянулись остальные.

Побывал в штабе Дальневосточного фронта, переговорил с начальством. Большинство готовы закидать япов шапками. Но, я то знаю, как раз шапкозасиратели, чуть что, бросают подчинённых и драпают первыми. Спрашиваю о обстановке на границе, в голос вопят о преданности партии и товарищу Сталину.

Языков не знают. Нет, добавку к окладу за знание языка получают все, но, связать двух слов на китайском или японском не могут. Так и чешутся руки пересажать или по крайней мере, набить морду. Ох и нахлебает с ними комфронта полной чашей.

Шнек привёз на аэродром. Множество Ан-2 и Ан-4 взлетают и садятся на лыжах. На самолёте через пару часов был на месте.

Меня встретил самый главный по НКВД арестант Рокоссовский, главные по авиации и по бронетехнике НКВД.

Самый главный чем-то не доволен. В чём дело? Оказывается главные по авиации и бронетанкам НКВД не подчинились его приказу и прибыли на аэродром встретить начальство, несмотря на категорический запрет.

Не отходя от кассы взял трубку и попросил соединить с Ивановым. Доложил обстановку как есть и добавил:

— Считаю случаи неподчинения приказам старшего начальника недопустимым нарушением. Поскольку это Ваша номенклатура прошу разрешения на понижение в должности главных по телегам и по курицам до золотарей. Главного по скотному двору прошу перевести с должности золотаря на должность полноправного хозяина, чтобы исключить у работников даже мысль о неподчинении приказам.

Понятно, что разговор кодирован, если враг подслушает. Однако хозяин понял, что я хочу сказать и пытался возразить:

— Коней на переправе не меняют.

— Коней нет, а ослов в обязательном порядке.

— Хорошо, утверждаю.

Тут же на аэродроме переодел новых зеков в бушлаты. Знаки различия с них снял и отдал самому главному. Теперь он смотрится не ниже, чем генерал НКВД, по армейскому почти маршал.