— Спартанцы, если верить Фукидиду, обычно вообще не гонялись за отступающими, — оживился каудильо, — Логика простая — когда противник в бою твердо знает, что бегство гарантирует ему спасение — он побежит охотнее.

— Наверное, спартанцы просто рассыпались по полю — собирать трофеи. Тушка чужого командира их не интересовала. Пропагандный эффект и так превзошел ожидания, — добавил своё мнение завхоз, — Правда, храброму философу пришлось тащить раненого в расположение на себе…

— Но "осадочек" остался. Сократу, "доблестные сограждане", этот случай не простили до конца жизни, — ожил селектор, — А в ходе знаменитого суда — припомнили, отдельным "отягчающим вину эпизодом".

— Угу… — продолжила Ленка, — типа — "если бы Алкивиад погиб тогда, то он не смог бы вредить Афинам потом"…

— Патологическое отсутствие страха — тоже характерный признак не просто "умника с приветом", а явного "окситоцинщика"?

— Нет, их признак — сочетание полного бесстрашия (скорее, равнодушия к собственной судьбе) с творческим воображением. Черта, отличающая великих вождей… и великих авантюристов, — подумала и добавила, — Обыкновенных людей — она дико бесит.

— Почему?

— Поверить в чужую храбрость — трудно. А без этого — любые предложения "пофигиста" воспринимаются с раздражением, переходящим в ненависть. Гитлера, например, до сих пор зовут не иначе, как "бесноватым".

— Да у него биография, так сказать… — начал каудильо, — Ну, воевал… Так ведь — при штабе. Посыльным… Пока другие — честно в атаки ходили… И по жизни — "богема". Художник…

— Повторяетесь! — завхоз погрозил извилистым пальцем, — Это — вы уже про Сахарова говорили… Галочка-то права. Поверить в чужой героизм — трудно. Особенно, когда он вражеский…

— Посыльные на передовой, всю Первую Мировую войну — "одноразовые смертники", — захрипел селектор, — Бегают по переднему краю и "нейтралке" в разгар артподготовки, в промежутках между атаками, когда остальные прячутся в укрытиях… "Дешевый расходник" для командиров и "живая мишень" — для всех снайперов и пулеметчиков… Неблагодарная "собачья" служба и риск далеко за пределами здравого смысла. Но! Кто сам не воевал — этого никогда не поймет…

Соколов поерзал на своем месте, выпрямился насколько позволяли габариты "модуля" и вкрадчиво поинтресовался:

— Кстати, а какой процент "умников" — нормальный? Если "по науке"? Как-то оно всё зыбко получается…

— За мышление у нас отвечают два гормона-нейромедиатора: серотонин и дофамин. Оба вырабатываются мозгом (не только им, но это мелкие детали), оба — способны снести крышу напрочь, оба необходимы не только для мышления, но и вообще для того, чтобы жить и шевелить конечностями. Дофамин при передозировке (эндогенного производства, так как через гемато-энцефалический барьер он не проходит) иногда вызывает нервные расстройства, но при его нехватке связное мышление, обучение, мотивация и удовольствие от работы — вообще невозможны. Воля угасает, наступает безразличие… и каюк. Кроме того, дофамин — предшественник норадреналина. Поэтому к человеку, искренне увлеченному своим делом, лучше не лезть — зашибет ненароком. Серотонин — играет роль нейромедиатора и гормона разом. В избытке — тоже может наделать бед. Например — вызвать галлюцинации, судороги, тахикардию и даже убить. Но, когда мозг выделяет его чуть большем, чем обычно (для каждого человека — "норма" своя) — дарит всплеск вдохновения и "расширяет сознание". Позволяет запоминать и обрабатывать в разы больше информации, чем обычно. Ну, и тоже дает особый род счастья, отличный от дофаминового достигаторства, — знакомо, вот так объясняешь непонятные места другим и заодно сама проникаешься, — Сочетание высокого уровня дофамина с серотонином в одной голове — формирует очень продвинутую и одновременно — расположенную к отвлеченным размышлениям личность, не нуждающуюся для душевного покоя в обезьяньих "ранговых играх". Пить или колоть их синтетические аналоги — бесполезно (оба не проходят через гемато-энцефалический барьер), вводить препараты "агонисты" и препараты "допинги", повышающие каким-либо образом их содержание в мозге — палка о двух концах, вторым бьет по тому же месту, от нарушения циркадных ритмов до "глюков" и "фармо-привыкания", с последующими "ломками", — кажется, меня понесло, — Фокус в том, что без этой сладкой парочки — быстро растущий детский мозг не формирует (или формирует явно недостаточно) рецепторов воспринимающих окситоцин и таким образом задает "тип социализации".